4/2020
4/ 2020
Учредители
СОДЕРЖАНИЕ
журнала:
АО
Обращение
«Молодая
к читателям
1
гвардия»
и коллектив
Памяти друга
2
редакции
Андрей Мочалин, Владимир Баженов.
Главный
Почти Герой Советского Союза. Киноповесть
5
редактор
Ю.И. Кочетков
Евгения Зуева. Танец журавлей, или Плач
Евдокии
36
Редакционная
Тамара Андреева. Моё военное детство
42
коллегия:
ПРОБА ПЕРА
С
Артём
.В. Винокурова
Медников. Мой прадедушка
53
Леонид Мищук. Мой прадед
54
В.З. Денискина
Матвей Петелько. Наш герой
57
И.Н. Зарубина
О
НА ПОЭТИЧЕСКОЙ ВОЛНЕ
.В. Клековкина
Глеб Еремеев. Стихи
59
Ю.И. Котов
Фронтовые стихи
64
В.В. Кулешов
АЗ, БУКИ, ВЕДИ
Т.М. Морева
Александр Дорофеев. Солдатские сказки
70
И.И. Семёнова
А.П. Торопцев
Собаки на войне
91
З.А. Шишкова
ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЯМ
Нас с детства учили и в школе, и дома — никогда
никого не обманывать. И мы, сотрудники редакции жур-
нала «Школьный Вестник», стремимся этот завет всегда
выполнять.
Когда в нашей работе происходит какой-нибудь сбой,
мы, наши дорогие читатели, стараемся честно вам
объяснить, почему, по каким причинам это произошло.
Вот и сейчас откровенно вам говорим, что из-за серь-
ёзных финансовых проблем редакция «Школьного Вес-
тника» вынуждена выпустить 4, 5, 6-й номера за 2020
год под одной обложкой, то есть в строенном варианте.
Поймите нас, пожалуйста, и не обижайтесь.
На сайте в открытом доступе будут выложены все
номера нашего журнала в полном объёме в трёх вариан-
тах: брайлевском, укрупнённым шрифтом и в формате
FB2.
№ 4 — 6 за 2020 год посвящён 75-й годовщине Вели-
кой Победы.
1
ПАМЯТИ ДРУГА
27 марта 2020 года ушёл из жизни большой друг «Школь-
ного вестника», старейший член редколлегии журнала Глеб
Александрович Смирнов.
Г.А. Смирнов родился в подмосковном городе Серпухо-
ве 8 июня 1930 года. Зрение потерял в марте 1943 года.
Вот как об этом трагическом случае написал в нашем
журнале В. Першин: «На запасных путях железной дороги
ребята увидели пустой товарный вагон, забрались в него и
наткнулись в углу на ящик с минами. Любопытство взяло
верх над осторожностью: одну из мин закрепили за хвос-
товик, отвинтили головку, чтобы вытащить взрыватель». А
дальше произошло неизбежное — взрыв, тяжёлое ране-
ние, длительное лечение. Когда из эвакуации вернулась
Московская школа-интернат № 1 для слепых детей (тогда
она называлась Московским институтом для слепых де-
тей) Глеб поступил в неё. Именно здесь проявились музы-
кальные способности подростка. Под руководством незря-
чего педагога Владимира Петровича Михайлова Глеб бы-
стро освоил игру на баяне, успешно сдал вступительные
экзамены в московское музыкальное училище имени Ок-
тябрьской Революции, которое закончил с отличием в 1951
году. Не раздумывая долго, решил продолжать образова-
ние в Московском музыкально-педагогическом институте
имени Гнесиных и поступил на теоретико-композиторский
факультет. Диплом с отличием стал закономерным резуль-
татом упорства и усидчивости студента Смирнова, помно-
женных на его безусловный талант музыканта.
В 1958 году Глеб Александрович Смирнов занял скром-
ную должность редактора отдела нотно-музыкальной лите-
ратуры по Брайлю в издательстве «Просвещение». Выдаю-
2
щиеся музыкальные способности, высшее музыкально-те-
оретическое образование и огромное трудолюбие позволи-
ли ему ставить и решать масштабные задачи выпуска нот-
ных сборников музыкальных произведений отечественных
и зарубежных композиторов для незрячих исполнителей.
Он без труда сплотил вокруг себя группу талантливых
музыкантов-единомышленников, нотных редакторов, пе-
реводчиков, которые под его руководством воплощали в
жизнь интересные идеи и замыслы. Многие годы вместе
с Г.А. Смирновым благородным делом музыкального про-
светительства незрячих занимались 3.И. Шамина и Г.И.
Шамин, И.В. Папков, В.П. Михайлов, Г.П. Клевезаль и
другие, поддержавшие инициативу Глеба Александрови-
ча реформировать нотную систему Брайля, перейти на
международные нормы нотного письма для слепых.
В 1970 — 1980-е годы издательство «Просвещение»
выпустило под руководством Г.А. Смирнова десятки томов
учебно-методической и теоретической литературы, кото-
рые заметно пополнили фонд музыкальных изданий для
незрячих исполнителей. К широкому читателю пришли
долгожданные сборники произведений как классического
репертуара, так и современной музыки для баяна, форте-
пиано и других музыкальных инструментов. Незрячие ис-
полнители засыпали издательство письмами с просьбой
выпустить концерты для баяна с оркестром, фортепиано с
оркестром, клавиры симфоний Бетховена и Чайковского,
клавиры опер, записанные нотами по Брайлю. Это свиде-
тельствовало о том, что выросла не только культура не-
зрячих музыкантов, но и их исполнительское мастерство.
Появились лауреаты международных конкурсов, в числе
которых первыми стали композитор Глеб Седельников,
трубач Василий Истомин, баянист Алексей Архипов.
3
Просветительская миссия Г.А. Смирнова тоже не ос-
талась незамеченной. По предложению Всемирного
Совета слепых он был включён в международную ко-
миссию по унификации нотных знаков, неоднократно
приглашался в состав жюри международных конкурсов
музыкантов-исполнителей.
На новой теоретической базе были переизданы: са-
моучитель игры на баяне, переработанное и дополнен-
ное издание нотной системы Брайля, справочники для
редакторов и переводчиков, работающих с инвалидами
по зрению, руководство «Запись нот по системе Брай-
ля» для зрячих музыкантов, работающих со слепыми
исполнителями.
Эти бесценные издания легли в основу фонда музы-
кально-теоретической литературы для незрячих, кото-
рыми сегодня пользуются все слепые композиторы и ис-
полнители. Более того, они позволили привести в окон-
чательную стройную систему музыкальное образование
и подготовку профессиональных музыкантов-исполните-
лей инвалидов по зрению, которую положили в основу
учебного процесса детские музыкальные школы в Арма-
вире и Уфе, Курское музыкальное училище для инвали-
дов, Российский специализированный институт искусств
для инвалидов, не говоря уже о музыкальных классах
большинства средних школ, в которых обучаются сле-
пые и слабовидящие дети.
Такой системы музыкального образования незрячих
нет ни в одной стране мира. Это даёт нам право поста-
вить Глеба Александровича Смирнова в один ряд не
только с выдающимися слепыми музыкантами, но и с
выдающимися незрячими просветителями.
Мы всегда будем помнить этого замечательного чело-
века — Глеба Александровича Смирнова.
4
Андрей Мочалин, Владимир Баженов
ПОЧТИ ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА*
ЭПИЗОД 2
Проверка
Кабинет начальника особого отдела капитана Петрен-
ко. Начинает светать. Открывается дверь, входит Пет-
ренко, снимает шинель, садится за стол, растирает вис-
ки руками. На столе стоит баян. Петренко задумчиво
смотрит на него. Раздаётся стук в дверь.
Петренко: Войдите!
Входит Орехов, хмурый и неприветливый: Здравия
желаю, товарищ капитан!
Петренко: Здорово, Иван. Проходи, садись. Ну, и что
мы будем с этим слепым делать, если подтвердится,
что он действительно слепой?
Орехов: Пусть сначала подтвердится, потом видно
будет.
Петренко: Чай будешь?
Орехов кивает, Петренко, повышая голос: Анисимов,
принеси нам чайку.
Орехов: Вот вы, товарищ капитан, добрым быть хоти-
те, время тянете, а если этот Попов и вправду шпион?
Петренко: Пусть посидит пока, раз шпион. Ты пей чай,
Иван, остынет ведь.
5
Дверь открывается, входит Гиреев. Петренко и Орехов
встают, вытягиваются по стойке смирно.
Гиреев: Вольно, товарищи командиры. Сергей, распо-
рядись и мне чайку с морозу. Ну, что тут у вас интерес-
ного? Говорят, вы слепого шпиона поймали. Рассказы-
вайте, не томите.
Петренко: Да понимаете, Сергей Николаевич, сами пока
толком ничего не знаем. Привели вчера штатского, в
очках, с палкой и баяном.
Гиреев с интересом разглядывает баян, читает таб-
личку, неопределённо хмыкает. Петренко достаёт из
сейфа документы и передаёт их Гирееву.
Петренко: Представьте себе, этот самый Михаил По-
пов, который по документам и вправду слепой, заявляет,
что хочет воевать с фашистами, мол, и радист он, и
стрелок, и на баяне играет, и драться умеет. Понимаете,
слепой — и воевать! Ну, мы, конечно, обалдели слегка,
Михаила этого под замок, запрос на него ещё с вечера
отослали, через пару дней ответят, там и будем решать.
Орехов: Да чего там решать?! Самый настоящий шпи-
он. Искусно прикидывается слепым, а документы под-
дельные. Или украденные, или с мёртвого слепца взя-
тые. Дайте мне его допросить, я через пару часов его на
чистую воду выведу!
Петренко (укоризненно качает головой): Ты, Иван, пос-
ле контузии совсем меры не знаешь. У тебя кто хочешь
во всём признается.
Гиреев: Товарищи, давайте поступим так. Ведите сюда
вашего баяниста, хочу на него глянуть. Я со слепыми в
жизни встречался, думаю, разберусь.
Петренко: Анисимов! Как там задержанный? Чаем его
напоили?
6
Сержант: Так точно, товарищ капитан. Нормально
задержанный. Чаем напоили, хлеба дали!
Петренко: Давай его сюда!
В комнате устанавливается молчание. Гиреев пьёт чай,
листая документы задержанного. Орехов нетерпеливо
ёрзает на стуле. Петренко разглядывает трость и баян.
Открывается дверь, сержант вводит Михаила.
Гиреев: Здравствуйте, гражданин Попов. Проходите,
присаживайтесь. Я начальник политотдела, старший
батальонный комиссар Гиреев.
Гиреев внимательно смотрит на Михаила. Тот, пощёл-
кивая пальцами, медленно подходит к стулу, ощупывает
его и садится.
Гиреев: Наслышан о вас, гражданин или всё же това-
рищ Попов. И, честно говоря, впечатлён. А не могли бы
вы продемонстрировать нам ваши способности? Снача-
ла, например, музыкальные.
Михаил: Да, конечно, товарищ старший батальонный
комиссар. Всё что хотите могу сыграть, я даже и инсти-
тут специальный закончил, музыкальный. А можно мне
баян мой?
Петренко: Это который от всесоюзного старосты?
Берёт баян, ещё раз смотрит на табличку и передаёт
его Михаилу.
Гиреев: Давай «Марш авиаторов», мы же десантники
как-никак.
Михаил играет.
Гиреев: Да ты просто виртуоз! Видать, в своём инсти-
туте отличником был! А чем ещё порадуешь? Мне тут
про тебя уже столько порассказали.
Михаил: А ещё я радист, товарищ старший батальон-
ный комиссар. Я в ОСОВИАХИМе учился, могу почти на
7
любой станции военной работать и починить могу, если
детали будут и паяльник, конечно.
Гиреев: Не врёшь? А вот сейчас и проверим. (Подхо-
дит к тумбочке в углу комнаты, берёт трубку телефона).
Сосна, я Большой. Косарева позови к телефону. Коса-
рев! Слушай, ты мне пару дней назад жаловался, что у
тебя «Северок» накрылся, а чинить некому. Значит, бе-
рёшь свои железяки, инструмент какой есть…
Михаил: И детали запасные, и батареи…
Гиреев: И детали запасные, и батареи. И пулей в осо-
бый отдел к Петренко со всем барахлом. Что значит
зачем? Затем, что я приказал. Выполняй.
Петренко и Орехов переглядываются. Орехов недо-
верчиво качает головой. Петренко улыбается. Михаил
немного нервничает.
Гиреев: А что, Михаил, как там Подольск сейчас пожи-
вает. Бомбит его фашист? Кстати, ты где там жил?
Михаил: У вокзала, где водокачка, знаете? А город
бомбили гады, да. Одна бомба прям в военкомат попа-
ла. Народу положило — ужас. Друзья у меня там были,
добровольцами на фронт собирались. Да не судьба. Вот
я за них и пришёл. Правда, товарищ батальонный ко-
миссар, я обузой не буду, не смотрите, что слепой.
Входит майор Косарев. В руках у него радиостанция,
за спиной тяжёлый вещмешок.
Гиреев: Так, Косарев. Раскладывай на столе свои
железки, сейчас мы тебе будем показывать фокусы. Да,
Михаил? Познакомься, майор. Михаил Попов, слепой
радист, сейчас он тебе покажет, как надо чинить радио-
станцию. Какая у тебя рация, Косарев?
Косарев (ошарашенно смотрит на Михаила): Радио-
станция «Север»...
8
Михаил (подхватывает): Симплексная, телеграфная,
переносная, с батарейным питанием. Приёмник прямого
усиления, трёхкаскадный, с регенеративной обратной
связью, выполнена на трёх малогабаритных лампах:
пентод типа 2К2М…
Косарев (прерывает Михаила): Ничего себе! Ты где
этому всему научился?
Орехов (вполголоса, обращаясь к Петренко): В раз-
ведшколе немецкой, где ещё.
Петренко молча делает знак Орехову, чтобы тот
молчал.
Михаил: И опять вы зря, товарищ командир, говорю
же вам, я советский человек, комсомолец.
Гиреев: Ну и слух у тебя, Михаил! Я и то не услышал,
о чём они там. А вы, орлы, потише, у нас тут серьёзное
дело. Вот, Михаил, тебе задание. Рацию эту горе-бойцы
майора Косарева грохнули, и она, видите ли, сломалась.
Осмотри аппарат и приведи его в чувство. Сейчас каж-
дая рация на вес золота, а эти разгильдяи! Ну что, бе-
рёшься? Или не по зубам орешек?
Косарев: Товарищ комиссар, мы уж второй день над
ней бьёмся, и всё никак. А рацию эту при артобстреле в
блиндаже у Федотова со стола сбросило.
Гиреев: Сбросило! А кто за техникой следить дол-
жен? Рапорт напишите оба — и ты, и Федотов. Подума-
ем, что с вами делать. А пока давай раскладывай своё
хозяйство.
Косарев ставит на стол рацию, достаёт из вещмешка
батареи, запасные детали, паяльник, пинцет, отвёртки,
вольтметр.
Гиреев: Так, Михаил, отставь пока баян и смотри, в
смысле слушай. Перед тобой на столе рация и всё ос-
9
тальное. Даю тебе час времени. Теперь всё в твоих руках,
товарищ радист.
Михаил легко пробегает пальцами по рации и инстру-
ментам.
Михаил: Я постараюсь, товарищи командиры, только
вы мне говорите, что прибор будет показывать, а то без
глаз мне сложно.
Косарев: Товарищи, может быть, вы не расслышали.
Мы два дня над этой заразой бьёмся, а тут вслепую —
и за час!
Гиреев: Будешь его глазами, майор, садись рядом и
смотри, как работать надо.
В кадре тонкие пальцы Михаила. Он плавными дви-
жениями поворачивает рацию, отворачивает винты, сни-
мает заднюю крышку. Косарев заворожённо смотрит на
руки Михаила. Гиреев поглядывает на Орехова, тот хму-
рится, кусает губы. Петренко внимательно следит за
руками Михаила, удивлённо покачивает головой. Миха-
ил немного запрокинул голову назад, губы его что-то
шепчут. Он ощупывает лампы, вынимает одну из них,
берёт в руки то пинцет, то отвёртку, проверяет соедине-
ния вольтметром. Работает быстро, уверенно. Наконец
Михаил откидывается на стуле. Рация оживает, зажига-
ется индикатор, вздрагивают стрелки приборов.
Михаил: Товарищ старший батальонный комиссар,
ваше задание выполнено. Но плату с пентодом надо
пропаять как следует. И антенну подключить.
Гиреев: Вот так, Косарев. Учись. Понял, что надо
делать?
Косарев (ошарашенно): Понял, товарищ комиссар.
Разрешите идти?
Гиреев: Свободен, майор.
1 0
Косарев собирает технику, козыряет и уходит.
Гиреев: Да, Михаил, удивляешь ты меня. Всё больше
и больше. Так что там у тебя со стрельбой, говоришь?
Михаил: Я, товарищ старший батальонный комиссар,
с детства стрельбой на слух увлекаюсь, в нашем тире
со мной даже специально занимались и мишень из часов
с кукушкой сделали, так я почти всегда в неё попадал.
Орехов (шёпотом Петренко): Точно шпион!
Михаил (укоризненно): Товарищ командир…
Орехов (с досадой): Да чтоб тебя!
Петренко: Разрешите, Сергей Николаевич! У нас тут
рядом есть место, чтобы пострелять. Может, посмотрим,
как это — вслепую!
Орехов: Да всё он видит! Дадите ему оружие, так он
нас перестреляет как куропаток!
Гиреев: А ты уже и забоялся, герой?! Всё, пошли,
постреляем. Давай, Сергей, командуй.
Петренко: Анисимов! Одеть задержанного и отвести
его в наш… как бы это… тир. (Сержант удивлённо под-
нимает брови.) Ну, туда, куда по разным делам ходим…
Стрелять тоже… Мы сейчас подойдём. Выполняйте,
сержант.
Анисимов подходит к Михаилу, касается его плеча.
Михаил встаёт, поворачивается и, пощёлкивая пальцами,
уверенно идёт к двери. Сержант за ним. Они выходят.
Петренко, Орехов, Гиреев надевают шинели.
Петренко: А что это за фокус с пощёлкиванием паль-
цами, как вы думаете?
Орехов (зло): Это он нас нарочно путает, типа слепой
он, а сам вон как в дверь лихо вышел.
Гиреев: Это у слепых такой метод. Щёлкают пальца-
ми и по эху определяют, где препятствие. Только слух
1 1
надо иметь особый, не у всех он такой, даже не у каж-
дого слепого.
Петренко: А вы с ними сталкивались, товарищ комис-
сар, со слепыми?
Гиреев: Да, было дело, ещё до войны. А этот, похоже,
и правда слепой, никакой шпион так не сыграет.
Орехов: Ещё как сыграет!
Гиреев: Успокойтесь, товарищ лейтенант. Всё хорошо
в меру.
Все выходят.
Задворки особого отдела. Покосившийся сарай, на
двери следы от пуль, к поломанному забору прислонена
грубо сделанная мишень. За забором поле, вдали лес.
Сбоку сержант с автоматом наперевес и Михаил, зябко
кутающийся в пальто. Кричат вороны, под ногами лежит
первый снег, холодно и сыро…
Гиреев: Ничего себе тир устроили. Это ж надо, рядом с
отхожим местом! Ладно, давайте уж начинать, юмористы.
Гиреев: Так, Михаил, смотри, в смысле, слушай. Дер-
жи пистолет.
Достаёт из кобуры ТТ, вставляет три патрона. Михаил
протягивает руку, Гиреев вкладывает в неё пистолет.
Михаил опускает руку с пистолетом вниз. Орехов не-
вольно напрягается, открывает кобуру.
Михаил: К стрельбе готов, товарищ старший баталь-
онный комиссар!
Гиреев: Ты же по звуку стреляешь, мишени как раз
впереди тебя. Орехов! Возьми камешки какие-нибудь, вон
щебень лежит, будешь по одному в мишени кидать. И не
спеши. Так нормально будет, Михаил?
Михаил: Нормально. Можно даже побыстрее кидать,
я смогу.
1 2
Орехов: Может он… Давайте ему глаза завяжем для
чистоты эксперимента, а то больно он шустрый.
Гиреев: А что, можно. Анисимов! Принеси полотенце,
что ли.
Сержант закидывает автомат за плечо, бежит в дом.
Петренко: Да, интересный денёк выдался, никакого
цирка не надо.
Орехов (не сводя глаз с Михаила и держа руку на
кобуре): А вам, товарищ капитан, разве смешно? Разве-
ли тут антимонию…
Появляется Анисимов с полотенцем, подходит к Ми-
хаилу, завязывает ему глаза и поворачивает его лицом к
мишеням.
Гиреев: Готовы, орлы?
Михаил: Готов, товарищ батальонный комиссар.
Михаил поднимает руку с пистолетом в сторону ми-
шеней, вторую руку по-ковбойски кладёт сверху. Орехов
и Петренко переглядываются.
Орехов: Это ж кто его учил так оружие держать?
Гиреев: Лейтенант, по команде «огонь» кидайте ка-
мешки по мишеням. Ну, Михаил, огонь!
На экране крупным планом напряжённое лицо Миха-
ила. Стук первого камня о мишень, грохот выстрела, пуля
вонзается в мишень. Летит второй камень, стук, выст-
рел, пуля попадает в доску. Третий камень, и опять точ-
ное попадание. Патроны кончились, затворная рама от-
ведена, руки Михаила сжимают рукоятку пистолета, над
его стволом вьётся дымок. Михаил бледен, с виска сте-
кает капля пота.
Гиреев: Вот это да! Снайпер! Где ты учился стрелять,
говоришь? И главное, у кого?
Михаил (протягивая пистолет Гирееву): В нашем по-
дольском ОСОВИАХИМе. Инструктором у нас был Вла-
1 3
димир Иванович Коркин. Он на Халхин-Голе воевал и в
Испании тоже. Он меня ещё и драться учил.
Гиреев: Да, видно руку мастера. Коркин, говоришь,
стрелять и драться тебя, слепого, выучил. А если так?
Гиреев внезапно замахивается на Михаила, тот легко
уклоняется, перехватывает и сжимает его руку, потом её
отпускает.
Михаил: Это просто, товарищ батальонный комиссар.
Когда противник рядом, я по его дыханию определяю,
когда он начинает двигаться. На большой дистанции
сложнее, конечно.
Гиреев: Железная у тебя хватка, Михаил. А по виду и
не скажешь. Ладно, хватит на сегодня подвигов. Сергей,
распорядись, чтобы парня накормили как следует.
Петренко: Анисимов! Задержанного в камеру и покор-
мить. Как следует. И смотри у меня!
Кабинет Петренко. За столом сидят Гиреев, Петренко
и Орехов.
Гиреев: Ну что, товарищи командиры, какие будут
мнения?
Орехов: Разрешите, товарищ старший батальонный
комиссар. По моему мнению, всё, что здесь происхо-
дит — результат хорошей подготовки в немецкой раз-
ведшколе. Видать, отличником был, гад. Разрешите мне
его допросить как следует и…
Петренко: Погоди, Иван. Сергей Николаевич, мы вче-
ра запрос в Подольск послали, завтра, думаю, ответ
придёт, тогда и решим.
Гиреев: Завтра так завтра. Но даю голову на отсече-
ние, что парень наш, советский, просто такой — особен-
ный. И Коркина этого я, кажется, знаю. В общем, так. Я
тут кое с кем свяжусь, выясню по своей линии. Если
1 4
завтра по бумагам всё будет нормально, отведёте парня
к Косареву, скажете, что я приказал принять на доволь-
ствие, с командиром я сам договорюсь. И дать парню
комсомольское поручение: каждый вечер играть для
бойцов на баяне. Да, вооружить пистолетом. Пока всё.
Ну, я пошёл, и вы не засиживайтесь, немец что-то, по-
хоже, затевает, потом спать будет некогда.
Гиреев встаёт. Орехов и Петренко тоже. Гиреев подхо-
дит к двери.
Гиреев: Ну, бывайте, товарищи командиры.
Дверь за ним закрывается.
Орехов: И этот туда же. Вижу, охмурил вас этот сле-
пец липовый. Но я это так не оставлю, товарищ капитан,
имейте в виду!
Петренко: Я, товарищ лейтенант, вас буду иметь... в
виду. Пока идите, а завтра, как ответ по Попову придёт,
сразу ко мне. Приказ товарища старшего батальонного
комиссара запомнили, надеюсь.
Орехов: Запомнил, товарищ капитан! Разрешите идти?
Петренко: Идите!
Орехов подчёркнуто тщательно отдаёт честь и уходит.
Петренко: Вот напасть на нашу голову! Чувствую, хлеб-
нём мы.
ЭПИЗОД 3
Оборона
Линия глубоких окопов на передовой, земля слегка
присыпана снегом, вдали слышна канонада. На дне окопа
рядом с пулемётной ячейкой сидят три бойца, они едят
кашу из котелков и разговаривают.
Первый боец — Андрей (рядовой, невысокий, жилис-
тый, на руке наколка): Слышь, Петь, а твоя-то зазноба
пишет тебе, не забывает?
1 5
Второй боец — Пётр (ефрейтор, крупный мужчина с
простым открытым лицом): А тебе всё знать надо! Дос-
тал ты меня, Андрюха, точно по шее получишь. Своей
бабы нет, так он к другим пристаёт.
Третий боец — Евгений (рядовой, в очках, худой): Зна-
чит, не пишет. Вы, Пётр, не расстраивайтесь, мало ли
что бывает, война ведь. Может, эвакуация или ещё что.
По окопу, пригнувшись, к ним подходит Михаил, он в
тёмных очках, за плечами у него баян, в руках трость
Андрей: Опаньки, а это ещё кто такой музыкальный?
Михаил пригнулся, провёл рукой вокруг себя, нащу-
пал выступ, сел, поставил баян на колени.
Михаил: Товарищи бойцы, по поручению старшего
батальонного комиссара рядовой Михаил Попов прибыл
для исполнения музыкальных произведений для подня-
тия вашего боевого духа! Ух, пока до вас доберёшься,
семь потов сойдёт, хорошо, хоть не жарко.
Пётр: Да уж, не жарко. Это пока не жарко, боец. Пока
немец не полезет. Слышь, служивый, а ты чего в очках
тёмных и с палкой?
Евгений: Боюсь даже предположить. Вы что, товарищ,
слепой?
Михаил: Так точно, слепой.
Андрей: Слепой? Вот это да! Рассказать кому — ни за
что не поверят. И как ты к нам попал, слепой?
Михаил: Долгая история, потом расскажу. Доброволец
я, в общем. Да ладно, не обо мне речь. Заказывайте
музыку, я вам сейчас играть буду. Ну что, начнём кон-
церт?
Пётр: «Синий платочек» знаешь?
Михаил улыбается, наклоняет голову, начинает играть.
Андрей: Ни хрена себе — композитор!
1 6
Евгений: А вы к нам ещё придёте? Я до войны часто
в консерваторию ходил. А потом какая уж тут музыка. И
вдруг вы. Так придёте?
Пётр: Ты приходи, боец.
Михаил: Конечно, приду. И дело это я люблю, и това-
рищ старший батальонный комиссар поручил. А сейчас
пойду я, мне ещё в командирский блиндаж надо. Он
прямо за вами, по окопу?
Пётр: Да, тут рядом, ты только пригибайся, а то не
ровен час. Ты береги себя, боец, ты сейчас людям
нужен.
Командирский блиндаж. Бревенчатые стены, светиль-
ники из гильз, на стенах шинели и автоматы, лавки вдоль
стен, посередине стол. На нём аккуратно сложенные и
сдвинутые в сторону карты. На свободной части стола
открытые консервы, нарезанный хлеб, лук, сало, круж-
ки, помятый чайник, фляжки с водкой. Вокруг стола не-
сколько командиров, среди них — Гиреев и военный кор-
респондент Сурков. Разговаривают, смеются.
Открывается дверь. В проёме боец-десантник: Това-
рищ батальонный комиссар! Тут рядовой Попов пришёл.
Странный такой, в тёмных очках. Говорит, по вашему
поручению…
Гиреев (обрадованно): А, Михаил! Заходи. Ну, товари-
щи командиры, сейчас мы вас развеселим. А товарища
Суркова удивим, ещё как удивим!
В дверь, ощупав рукой косяк, входит Михаил. Оста-
навливается посередине блиндажа.
Михаил: Товарищ старший батальонный комиссар,
товарищи командиры! Рядовой Попов для выполне-
ния комсомольского поручения прибыл. Разрешите
приступать?
1 7
Гиреев: Здорово, Михаил! Как служится, вопросы есть?
Михаил: Никак нет, товарищ старший батальонный
комиссар! Всё в порядке!
Гиреев: Вот, познакомьтесь. Товарищ Сурков, это наша
гордость. Рядовой Попов. Представьте себе — слепой
боец, который и радист, и музыкант, а ещё и стрелок.
Михаил, а это товарищ Сурков, знаменитый поэт, стихи
его вся страна наизусть знает, а уж песни!
Сурков: Ну, уж и вся. Эк ты размахнулся, Сергей Ни-
колаевич. Давай лучше с бойцом твоим необыкновен-
ным поговорим. Ты что же, Михаил, и вправду слепой?
Михаил: Так точно, товарищ Сурков. Но это неважно.
Я комсомолец и теперь боец Красной армии. Я готов
любое задание Родины выполнить, которое смогу. Сей-
час вот на радиоузле служу, радист я. И вот поручение
товарища Гиреева выполняю — поднимаю боевой дух
личного состава. А можно вопрос, товарищ Сурков, это
вы песню «В землянке» написали? Уж очень хорошая
песня, там такие слова…
Сурков: «В землянке»? Да, мои слова. Мы в прошлом
году под Истрой в окружение попали, думал, всё уже. С
женой в душе попрощался, ну, и набросал несколько
строк. Потом, как выбрались, дописал и жене в письме
отправил, ну а потом уже Костя Листов их увидел и музыку
написал.
Михаил: И музыка такая душевная...
Михаил начинает играть, затем поёт «Землянку». Все
слушают, затаив дыхание.
Сурков: Да, Михаил, удивил ты меня. Много я разных
исполнителей слышал, но такого — первый раз!
Гиреев: Что я и говорил, Алексей Александрович! Не
зря мы гвардия, у нас всё самое лучшее. Один баянист
1 8
чего стоит! Михаил все песни знает, какие есть, можете
его попросить, он такого жару дать может. Давай, Федо-
тов, заказывай на правах хозяина.
Федотов, немолодой худощавый мужчина со следами
ожогов на лице, задумывается ненадолго, потом обра-
щается к Михаилу: Михаил, а ты песни про танкистов
знаешь?
Михаил: Конечно, товарищ капитан. «Три танкиста»
подойдёт?
Михаил начал играть, когда закончил, все весело улы-
бались.
Федотов: Спасибо, боец! Мы им ещё покажем, гадам.
И на танках, и без…
Гиреев: Ещё как покажем! Победа будет за нами! Да-
вайте за победу по маленькой, а ты, Михаил, сыграй
повеселее что-нибудь…
Михаил начинает играть «Барыню».
Гиреев: Молодец, Михаил. Отвели душу, а то всё вой-
на да война…
Сурков: Повезло вам, Сергей Николаевич. Ты береги
парня, талантище, после войны нам такие ой как пона-
добятся, да и на войне тоже. Надо мне про него в газете
написать, больно он мне в душу запал.
Гиреев: Точно, Алексей Александрович, прославим
бойца, вот родня порадуется!
Михаил: Спасибо, конечно, товарищ Сурков, но я пока
что никаких подвигов не совершал. Вы лучше о наших
ребятах напишите, они уже прошли сколько и скоро снова
в бой. А я… Ну кто я такой?
Сурков: Не скромничай, Михаил. Вот напишу, в га-
зете прочитаешь… ребята тебе прочитают. Тогда и бу-
дешь судить.
1 9
Михаил: Вам, конечно, видней, товарищ Сурков. Раз-
решите идти, товарищ старший батальонный комиссар?
Гиреев: Спасибо тебе, Михаил. Свободен! Да, дойди
до медсанбата, сыграй там ребятам, они рады будут, это
от нас сразу налево, метров пятьсот, сначала по тран-
шее, а там тропка выведет. Не потеряешься?
Михаил: Никак нет, товарищ батальонный комиссар!
Михаил отдаёт честь, подхватывает трость и выходит
из блиндажа.
ЭПИЗОД 4
Медсанбат
Михаил подходит к лазарету, у калитки стоят Галя и
её подруга Катя, они о чём-то разговаривают. Увидев
Михаила, Галина улыбается. Михаил останавливается
рядом с девушками.
Галина: Кать, ты смотри, у нас сегодня, кажется, кон-
церт будет. Ведь вы Михаил, да? Я видела, как вы на
прошлой неделе к нам в часть пришли, вас ещё в осо-
бый отдел…
Михаил: Здравия желаю, товарищи медработники.
Рядовой Попов, радист, прибыл для проведения куль-
турно-массовой работы.
Галина: Младший санинструктор Беленская… Галина.
Катя: Младший санинструктор Смирнова. Катя. Мож-
но Катюша.
Михаил: Вот она и будет первым номером нашего
концерта. Подпоёте, девушки? Где тут у вас концерт-
ный зал?
Галина: За мной, рядовой Попов. Прямо и за дверью
налево. Вас проводить?
2 0
Михаил: Если только самый первый раз. Я потом за-
помню.
Галина берёт Михаила под руку и ведёт его в медсан-
бат, Катя за ними. Галина оборачивается и показывает
Кате язык. Катя улыбается и качает головой.
Галина вводит Михаила в большую палату, на крова-
тях лежат раненые, они в бинтах, рядом с некоторыми
костыли. За окнами уже темно, а палата ярко освещена.
Галина ставит Михаилу стул, он садится и берёт баян.
Раненые с интересом смотрят на Михаила. Один из них,
с забинтованными глазами, поднимает голову, пытаясь
расслышать получше, что происходит.
Галина: Товарищи раненые. Сейчас для вас выступит
баянист Михаил Попов. Он, товарищи, совсем слепой,
но пришёл к нам в часть, чтобы бить фашистов, он
служит радистом.
Раненый с забинтованными глазами: Что, совсем сле-
пой? А не врёте? Прямо так и служит?
Михаил: Прямо так и служу. Глаза — это ещё не всё.
Если руки-ноги на месте, а главное голова есть, можно
и служить. А музыка и вовсе для нас, слепых, самое
что ни на есть подходящее занятие. Так что давайте,
заказывайте. Начнём концерт! А первая песня у меня
уже есть. Надеюсь, слова все знают, подпевайте, не
стесняйтесь!
Михаил начинает играть «Катюшу», потом другие пес-
ни по просьбам раненых. Когда концерт закончен, Гали-
на подходит к Михаилу и ласково касается его щеки.
Галина: Спасибо, Михаил.
Михаил: Спасибо, Галина. Я ещё приду, ладно? Вы
такая красивая!
Галина: А ты уж и разглядел как-то, боец!
2 1
Михаил: Я знаю, правда. Я вижу…
В дверях палаты появляется лейтенант Орехов.
Орехов: Рядовой Попов! Ты что тут делаешь? Твоё
место на радиоузле.
Михаил: Товарищ лейтенант, я выполняю поручение
старшего батальонного комиссара по ведению культур-
но-массовой работы.
Орехов: Не валяй дурака, Попов, быстро на радио-
узел.
Михаил встаёт, берёт трость и баян и уходит в сопро-
вождении Кати. Расстроенная Галина остаётся в палате.
Галина: Концерт окончен, товарищи бойцы, если только
товарищ лейтенант нам что-нибудь не споёт.
Орехов: Что вы себе позволяете, товарищ младший
санинструктор? Всё товарищи, отдыхайте, восстанавли-
вайте силы, спокойной ночи.
Под гул разочарованных голосов раненых Орехов и Га-
лина выходят из палаты и останавливаются на крыльце.
Орехов: Галочка, ну что с вами? Мы не виделись все-
го несколько дней — и такие перемены.
Галина: А где мой верный рыцарь? Вместо него я вижу
деспота, способного обидеть слабого.
Орехов: Это кто слабый? Этот ваш слепой стреляет
лучше любого зрячего. И что вы в нём нашли? Я, в
отличие от Гиреева, ему до сих пор не верю, вполне
может быть, что он вообще шпион.
Галина: Да что вам везде шпионы мерещатся?! Сразу
видно, что вы из…
Орехов: Договаривайте уж. Из органов? Да, из орга-
нов. И врагов мы видим насквозь, мы всё знаем и всё
помним. И про вашего отца тоже всё помним. Или вы
думаете, что всё прошло и забыто? Ошибаетесь, Галоч-
ка. Прощайте!
2 2
Орехов резко поворачивается и сбегает с крыльца.
Галина смотрит ему вслед и молча плачет.
ЭПИЗОД 5
На передовой
Ночь, тишина, мороз усиливается. На первой линии
окопов в пулемётной ячейке Михаил и бойцы — Андрей,
Пётр, Евгений. Они молча набивают пулемётные ленты
патронами. Только Михаил тихонько наигрывает что-то
грустное и вдруг останавливается и напряжённо прислу-
шивается.
Михаил: Мужики, не слышите? Что-то там у немцев
происходит. Лязгает что-то, лошади ржут.
Андрей: Ты, Миш, не придумывай. Разведка наша не-
делю уже ползает у них по тылам и ничего не находит.
Михаил: Ладно, пойду я, мне на дежурство заступать
скоро. Буду на КП у Федотова. А вы уж тут смотрите.
Неспокойно как-то…
Михаил берёт баян и уходит. Не успевает он дойти до
блиндажа КП, как со стороны врага раздаются орудий-
ные залпы. Пулемётчики кидаются по местам, открыва-
ют огонь.
Андрей: А ведь Мишка же говорил… Сколько же их,
гадов?
Пётр: Огонь, Андрюха! Женька, ленты!
Бой длится всю ночь. Под утро в блиндаже командно-
го пункта командир батальона капитан Федотов и Миха-
ил в наушниках рядом с рацией.
Федотов: Михаил, связь есть? Дай микрофон. Заря!
Заря! Я Холм! Слышишь меня? Занять оборону и дер-
жаться до последнего. Ты понял, Заря, до последнего!
2 3
Сильный взрыв, падают брёвна перекрытия, рация
разбита.
Федотов: Чёрт! Так, Михаил, я пошёл, ты отсюда —
никуда…
Капитан хватает автомат и, пригибаясь, выбегает из
блиндажа. Михаил на ощупь находит автомат, закидыва-
ет за спину баян и, вытянув вперёд руку, выходит из
блиндажа в окоп.
На переднем крае слышны крики и выстрелы. Миха-
ил быстро идёт в сторону выстрелов. За плечами у него
баян, в руке автомат. Он доходит до пулемётной ячейки,
где сидел вчера с друзьями.
Михаил: Мужики, вы как?
Ему никто не отвечает. Он ощупывает землю вокруг
себя. Мина попала в ячейку, пулемёт разбит, Пётр, Евге-
ний и Андрей убиты. Михаил поднимает лицо вверх, губы
его дрожат.
В окоп скатывается капитан Федотов. В его руках
дымящийся автомат. Он с удивлением смотрит на Миха-
ила, его лицо в крови.
Федотов: Ты что, сдурел? Ранен? Живо беги отсюда,
я приказываю!
Подбегает санитар, бинтует Михаила. Он прислуши-
вается: среди грохота выстрелов он услышал крики на
немецком языке. Он поворачивается лицом в их сторону
и берёт автомат.
Перед окопом появляется цепь немцев в серой форме
вермахта, Михаил отталкивает санитара и начинает стре-
лять, ориентируясь на голоса. Немецкий офицер заме-
тил Михаила, что-то крикнул, и Михаил тут же выстре-
лил на голос. Офицер упал. Михаил быстро прячется в
окопе, и пули пролетают над его головой. Нагнувшись,
2 4
он пробегает несколько шагов по окопу, прислушивается
и короткой очередью стреляет по немцам, целясь на
голоса, потом опять бежит по окопу, снова прислушива-
ется и снова стреляет. Рядом с ним заняли позицию
Федотов и несколько бойцов, сразу заработал пулемёт,
потом второй, третий. Немцы прекратили атаку и отсту-
пили. Огонь стихает.
Федотов: Молодец, Мишка! Чёрт слепой, это надо ж!
По траншее к ним приближается запыхавшийся боец
с распоряжением из штаба.
Боец: Товарищ капитан, вам приказ! Полковник убит,
вместо него старший батальонный комиссар. Ваш бата-
льон должен на этом участке атаковать немцев, иначе
они в тыл нам зайдут, а там медсанбат, и вообще.
Федотов: Да о чём они там думают?! С кем мне в
атаку идти, от батальона, дай бог, рота осталась!
Михаил: Медсанбат ведь, товарищ капитан…
Федотов: А то без тебя не понимаю! Давай быстро в
тыл, чтоб глаза мои тебя не видели!
Михаил отрицательно качает головой. Федотов при-
поднимается и громко кричит: Батальон, к бою! За Роди-
ну, за Сталина, в атаку!
Федотов встаёт в полный рост, Михаил поднимается
следом за ним, разворачивает баян и начинает играть
«Вставай, страна огромная…». Бойцы бросаются в ата-
ку. Впереди капитан и раненый Михаил с баяном в ру-
ках. Отступая, немцы отчаянно отстреливаются. Михаи-
ла зацепило осколком, он падает, но, стиснув зубы, про-
должает играть. Бойцы идут в атаку под звуки его баяна.
К Михаилу подбегает Галина с медицинской сумкой,
бинтует его раны.
Галина: Потерпи, Мишенька, сейчас я тебе помогу!
2 5
Появляются санитары, кладут Михаила на носилки и
несут с передовой. Галина со слезами на глазах смотрит
им вслед, потом спешит к следующему раненому.
У входа в медсанбат рядом с носилками Михаила
останавливается Гиреев, он ранен, рука на перевязи.
Гиреев: Михаил, живой? Ты герой, Михаил. Я с КП
вашу атаку видел. Если бы не вы, хана бы нам всем…
Буду ходатайствовать о присвоении тебе звания Героя
Советского Союза.
Михаил улыбается и теряет сознание.
ЭПИЗОД 6
Баллада о слепом солдате
Михаил в маленькой палате медсанбата полулёжа в
кровати тихо играет на баяне и напевает «Землянку».
Рядом на стуле сидит Галина и негромко подпевает. В
палату входят Гиреев и Сурков. Галина вскакивает и
встаёт по стойке смирно.
Галина: Товарищ старший батальонный комиссар.
Младший санинструктор Беленская.
Гиреев: Все с вами ясно, младший санинструктор. Тебя
как звать-то, певунья?
Галина (смущаясь): Галина.
Гиреев: Ну что, Галина, как наш герой?
Галина: Идёт на поправку, товарищ старший баталь-
онный комиссар.
Михаил: Здравия желаю, товарищи командиры! Толь-
ко какой я герой?
Гиреев: Герой, герой! А скоро совсем настоящим ге-
роем станешь. Командир корпуса представление под-
писал, так что готовься к заслуженной славе. И выздо-
равливай скорей, а то как в Кремль за звездой пой-
2 6
дёшь? И ты, Галина, смотри, чтоб герой через пару
месяцев был как новенький.
Михаил: Вы шутите, товарищ старший батальонный
комиссар?
Гиреев: Какие тут шутки, солдат? Заслужил. Весь кор-
пус только о твоих подвигах и говорит. Вот и товарищ
Сурков про тебя стихи написал, про твой героизм на
поле боя. Вот так, Михаил, считай, попал в историю.
Сурков: Ну, в хорошем смысле. История твоя и прав-
да необыкновенная, грех о ней не рассказать. Тебе Га-
лина прочитает, я газету привёз. Ну, будь здоров, герой,
не будем вам мешать.
Михаил: Спасибо, товарищи командиры. Только — что
я, там такие ребята остались! Вы о них напишите, това-
рищ Сурков?
Сурков: Конечно, напишу. Обо всех, кто жизнь свою
отдал за Москву, за Родину нашу… Обязательно напи-
шу!
Гиреев и Сурков уходят. Михаил и Галина остаются в
палате одни.
Михаил: Галина, знаешь, мне неловко как-то. Ребят
столько полегло, а мне героя…
Галина: Теперь ты не только мой герой. Ты теперь
герой всесоюзный. На бедную девушку из медсанбата,
поди, уже и внимания не обратишь?
Михаил: Всё бы тебе шутить, никто мне кроме тебя не
нужен! Когда ты рядом, я живу, я вижу! Я всё могу. А без
тебя… без тебя я слепой!
Галина: Это что, наконец-то признание в любви?
Михаил (пытается встать): Товарищ Беленская, офи-
циально прошу вас стать моей женой! Чтобы и в радо-
сти, и в горе… и навечно… и…
2 7
Галина: Лежите, товарищ раненый жених, вам ещё
рано о свадьбе думать. До свадьбы, заживёт, конечно.
Но, Миш, ты, может, подумаешь ещё, знаешь, времена
сейчас для свадеб не очень подходящие.
Михаил: Что такое война, я не хуже тебя знаю. И во-
обще — не заговаривай мне зубы. Так и скажи — куда
тебе, слепому…
Галина: Миш, ну что ты. При чём тут слепой?! Ты
хороший, правда. И действительно — герой. И жену зас-
луживаешь хорошую, чтобы никаких вопросов. А я… Миш,
ты знаешь, у меня отец… (Михаил напряжённо вслуши-
вается. Галина нервничает, её голос дрожит.) Расстреля-
ли его, как врага народа, ещё в 38-м. А я не верю, что
он враг, и тогда не верила, и сейчас. Сказать не могу
никому, но не верю и всё. И маму тоже арестовали. Так
что жена я для тебя, героя, так себе. Меня даже из
института исключили, а тут война, я и пошла добро-
вольно. Хотя бы так… искупить, что ли.
Михаил: Нечего тебе искупать! Сын за отца не отвеча-
ет, а уж дочь и подавно! И я читал, что бывали перегибы
всякие. Ты, главное, правду знаешь. Надо только верить!
Галина: Дурачок ты у меня всё-таки, Мишка, почти
Герой Советского Союза, а дурачок!
ЭПИЗОД 7
Расправа
Выздоравливающий Михаил гуляет с Галиной по боль-
ничному коридору.
Михаил: Галь, ну далась тебе эта Москва. Вот разобь-
ём фрицев, поедем ко мне в Подольск, у меня там и
комната есть, и работа. У нас в обществе слепых с этим
налажено, без работы не останешься. А ты ещё, может,
2 8
и доучишься или в больницу пойдёшь, не пропадём. И
от Подольска до Москвы рукой подать.
Галина: Нет, мой милый, я все же москвичка как-ни-
как, и жить нам будет где. А общество слепых в Москве,
наверное, побольше вашего, без работы и в Москве не
останешься. Зато сможешь в консерваторию ходить, ты
же ведь ещё и музыку сочиняешь, так ведь? Где, как не
в Москве, таланты твои отшлифовывать. И для детей
наших будущих в Москве лучше будет, так что и не спорь.
Михаил: Да, с тобой поспоришь, как же. Ладно, там
видно будет. Надо ещё фашиста добить.
Галина: Вот-вот, война когда ещё кончится. А сначала
мой герой должен выздороветь, набраться сил, а для
этого он должен слушать медперсонал и выполнять
положенные процедуры. И разрешено ему единствен-
ное физическое упражнение — игра на баяне. Кстати,
милый, а сыграй мне что-нибудь старорежимное.
Галина и Михаил входят в палату. Михаил садится на
кровать, берёт баян, играет романс «Белая акация», Га-
лина подходит к окну. Вдруг дверь резко открывается, в
палате появляется особист Орехов, на его лице недо-
брая улыбка.
Орехов: Товарищ младший санинструктор, вы свобод-
ны. И дверь за собой закройте.
Галина выходит.
Орехов: Рядовой Попов, собирайтесь.
Михаил (с трудом вставая): Есть, товарищ лейтенант.
А в чём, собственно, дело?
Орехов: Без разговоров, рядовой, я жду!
Михаил одевается, берёт трость и выходит в коридор,
Орехов за ним. Оба проходят мимо Галины. Михаил
задерживается, протягивает руку, Галина дотрагивается
до его руки, в её глазах слёзы.
2 9
Орехов: В чём дело, рядовой? Прямо, на выход!
Михаил убирает руку, идёт, постукивая тростью. Оре-
хов, не взглянув на Галину, идёт за ним.
Кабинет особого отдела. За столом Петренко сидит
Орехов. Перед ни стоит Михаил, за ним — автоматчики
особого отдела.
Орехов: Рядовой Попов, официально извещаю вас, что
ваша жена Беленская Галина Христофоровна является
дочерью врага народа. Такая женщина не может быть
женой Героя Советского Союза. Представление на на-
граждение вас звездой Героя находится на согласова-
нии в нашем особом отделе. Вам предлагается подпи-
сать заявление о разводе с гражданкой Беленской, в
противном случае мы отзываем представление. Даю тебе
три минуты на размышление. Думай, рядовой.
Михаил: А могу я поговорить с товарищем Петренко?
Орехов: Нет, он на ответственном задании.
Михаил: А с товарищем Гиреевым?
Орехов: Может, тебе ещё товарища Калинина позвать?
Ты вообще понимаешь, где ты находишься? У тебя ещё
одна минута.
Михаил: Не нужна мне ваша минута. Галя — моя
жена. Я её никогда и ни за что не брошу, чтобы вы ни
говорили.
Орехов: Думаешь, пригрелся за спиной у начальства
и тебе всё можно? И Героя получить, и с лярвою своей
остаться?
Михаил, не меняя выражения лица, делает шаг в сто-
рону Орехова и без размаха сильно бьёт его в лицо. Не
ожидавший удара, Орехов падает, к Михаилу кидаются
автоматчики. Михаил резко разворачивается и подныри-
3 0
вает под одного, тот перелетает через Михаила, падает
на стол. Михаил выпрямляется и бьёт ногой в коленку
второго сержанта, тот падает. Из-за стола поднимается
Орехов, он кричит, на его крик в дверь вбегает ещё один
сержант с автоматом и бьёт Михаила прикладом в бок.
Михаил складывается от удара, подбежавшие Орехов и
автоматчики бьют Михаила. Он пытается защищаться,
но силы не равны, он падает, особисты продолжают
бить его ногами, последний удар сапогом приходится
по глазам.
ЭПИЗОД 8
Справедливость
Михаил снова в больничной палате. Лицо в ссадинах
и синяках, голова перевязана. Рядом Галина, она дер-
жит его за руку, по её щекам текут слёзы.
Галина: Не надо, Миша, не губи себя. Плохая я для
тебя жена. Что с тобой потом будет? Ты не знаешь, как
это бывает. Я ведь через это прошла. Получишь Героя,
встретишь хорошую девушку, правильную. Будешь жить
как все. А так они тебе ещё и сопротивление органам
припишут, а там сроки…
Михаил (улыбаясь разбитыми губами): Галь, ты зна-
ешь, как я им врезал?! Они теперь надолго меня запом-
нят, сволочи. Думают, меня можно купить, пусть и звез-
дой Героя. Или заставить. Я фашистов не побоялся, а
этих паразитов и вовсе не боюсь. Вот товарищ Петренко
вернётся или Гиреев. Галь, понимаешь, неправда — она
неправда и есть. И она обязательно вылезет. Рано или
поздно, но вылезет. Ты мне не веришь опять, а зря. И с
отцом твоим всё выяснится, и с нами всё будет хорошо,
вот увидишь.
3 1
Галина: Я тоже так думала. Сначала. Письма Стали-
ну писала. А отца всё равно расстреляли, и маму потом
выслали. Нет никакой справедливости, кому что сужде-
но на роду, то и будет. Видно, судьба у нас такая. Но ты,
Миш, ты ведь правда герой, и талант у тебя, а что сле-
пой, так и не важно это вовсе. Тебе жить и жить ещё.
Михаил: Нет, товарищ жена. Ни шагу назад. Герой, не
герой, а я вам муж. Пусть и слепой, и дурачок, но муж.
И в этом качестве приказываю вам на это досадное
недоразумение наплевать и забыть.
Галина: Ничего себе наплевать! Они ведь тебя так
изуродовали, служить теперь точно не сможешь.
Михаил: Нам, Героям Советского Союза, никакие вра-
чи не указ. Вот подлечусь и снова в бой. Рядом с такой
боевой подругой мне никто не страшен, ни свои врачи,
ни чужие фашисты.
Галина: Миш, что за шутки дурацкие! Они тебе руку
сломали в двух местах и всё внутри отбили. Это ещё
хорошо, что Гиреев туда зашёл, а то бы они тебя до
смерти избили. Ты ещё сам драться с ними начал, те-
перь точно дело заведут. И поможет ли батальонный
комиссар, это ещё вопрос, у них свои игры.
Михаил: Поможет, вот увидишь. Мир не без добрых
людей.
Редакция газеты «Красная звезда». Военкор Сурков
сидит за столом, что-то пишет. Звонит телефон, он под-
нимает трубку.
Сурков: Да, слушаю. Да, Сергей Николаевич, конечно,
узнал. Как ты, дорогой? Да, помню баяниста твоего.
Живой, я надеюсь? А Героя своего получил? Что? На
Гале женился, медсестре? Орёл! И что? Как это оказал
3 2
сопротивление? Всему особому отделу? Один слепой?
Тяжёлые телесные повреждения у четырёх сотрудников?
А он живой после этого? А из-за чего весь сыр-бор? Вот
же негодяи! И по команде доложили, значит? Ладно,
Сергей Николаевич, я тут попробую кое с кем погово-
рить. Звони мне завтра, комиссар.
Не кладя трубку, Сурков листает блокнот, находит
нужный номер и тут же его набирает.
Сурков: Здравия желаю, Сурков беспокоит. Уделите
мне пару минут, товарищ комиссар, тут такое дело, нео-
быкновенное. У Гиреева в воздушно-десантном…
В кабинете Петренко за столом Гиреев с перебинто-
ванной рукой, рядом Петренко. Орехов стоит перед ними
по стойке смирно.
Гиреев: Товарищ лейтенант, сдайте оружие. Вы пре-
высили свои должностные полномочия, совершив дей-
ствия, не достойные командира Красной армии.
Орехов: Слушаюсь, товарищ старший батальонный
комиссар. (Снимает портупею с пистолетом, отдаёт её
Петренко, тот укоризненно качает головой.) Только хочу
поставить вас в известность, что рапорт о нападении
рядового Попова на сотрудников особого отдела мной
уже направлен по команде, а это значит…
Гиреев: Ничего это не значит, лейтенант. Вот твой
рапорт. А что с тобой делать, суд решит. Анисимов! Уве-
сти его!
Сержант уводит ссутулившегося Орехова. Петренко
грустно смотрит ему вслед.
Петренко: А ведь он мне жизнь спас. Мы когда из
окружения выходили, на мины нарвались, меня зацепи-
ло, Ваньку контузило, но он меня практически на себе
3 3
тогда выволок. А после контузии началось у него. А с
Галиной этой и вовсе с катушек съехал. Жалко его даже…
Гиреев: Тебе его жалко, а он Мишку чуть не угробил
ни за что, из-за дури своей. И пятно на органы опять же.
Ладно, не грусти, пойдём-ка мы с тобой в медсанбат,
навестим нашего героя. Я ему тут из Москвы подарков
привёз.
Палата в медсанбате. Михаил сидит, опершись на
подушки. Рядом с ним Галина, чуть поодаль Гиреев и
Петренко. Дверь открывается, в палату входит командир
корпуса генерал Гурьев, за ним адъютант, в руках у него
небольшая коробочка. Все встают по стойке смирно.
Гурьев: Вольно, товарищи. Ну, и где здесь наш герой?
(Подходит к кровати Попова.) Значит так, Михаил. Героя
тебе уже дать нельзя. Представление на тебя отозвали,
а по второму разу — не положено. Но поскольку на поле
боя ты был настоящим героем, поздравляю тебя, рядо-
вой Михаил Попов, с первой боевой наградой — орде-
ном Красной Звезды. Давай руку, рядовой.
Михаил (волнуясь): Служу Советскому Союзу!
Генерал вкладывает орден в руку Михаила.
Гурьев: Ну, удачи тебе, Михаил. И счастья в личной
жизни, хотя, как я гляжу, оно у тебя уже есть.
Христофор Алексеевич Беленский и Ксения Дмитри-
евна Беленская были реабилитированы в 1955 году.
Лейтенант Орехов пал смертью храбрых в августе
1944 года при освобождении Варшавы.
Капитан Петренко дошёл до Берлина, был несколько
раз ранен, награждён многими медалями.
3 4
Капитан Федотов был награждён орденом Красной
Звезды, после нескольких ранений был комиссован в
1944 году.
Старший батальонный комиссар Гиреев закончил вой-
ну в Чехословакии.
Рядовой Михаил Попов весной 1943 года был комис-
сован по ранению. Вместе с Галиной они вернулись в
Москву и прожили долгую жизнь, у них родился сын.
Михаил был виртуозным музыкантом, сочинял музыку.
Он ушёл из жизни в 1961 году и оставил о себе добрую
и долгую память — слепой солдат, слепой музыкант,
рядовой Красной армии, кавалер ордена Красной Звез-
ды. Почти Герой Советского Союза.
3 5
Евгения Зуева
ТАНЕЦ ЖУРАВЛЕЙ, ИЛИ ПЛАЧ ЕВДОКИИ
Она коснулась своим серым крылом его крыла. Он
вздрогнул и поклонился ей. Они встрепенулись и в не-
жном менуэте то взлетали, то снова оказывались на
земле. Их мягкие крылья-покрывала сплетались в не-
повторимые птичьи объятия; их грациозные шеи тяну-
лись к небесам, окрашенным свежим соком спелой ут-
ренней зари. Они кружили, кружили, касались, встреча-
лись и расставались в парном птичьем танце.
Удивлялось утреннее небо, как тонкие журавлиные ноги
способны удержать прочность чувств и твёрдость наме-
рений птичьих судеб…
Евдокии было почти сорок, когда она впервые увиде-
ла танец журавлей. Ранним весенним утром муж Мак-
сим привёл её в это тайное место, выбранное птицами
для своих танцев. Она спокойно, но заворожённо смот-
рела на танцующих птиц. Максим сильными мужскими
руками нежно держал её за плечи и ровно дышал в
пучок волнистых, слегка дымчатых волос. У них за пле-
чами уже было многое: суетливая деревенская жизнь,
семеро непосед-детишек, повседневные планы, в кото-
3 6
рых и скрывалось их простое обоюдное человеческое
счастье. Они не говорили друг другу о любви, как в
романтических книгах, но они молчали о ней так громко,
что это было слышно улетающим зимовать журавлям.
— Что бы ни случилось, всегда помни — журавли
танцуют для нас… — спокойно сказал Максим. Евдокия
кивнула в знак согласия и снова устремила взор на танцу-
ющую пару птиц.
А потом случилась война… Максим уходил на фронт —
сборы были спешными, а прощание сдержанным. Стар-
шие дочери Шурочка и Маруся еле уловили в глазах отца
зарождающуюся слезу. Евдокия тихо плакала, они с Мак-
симом никак не могли расцепить пальцы… Она коснулась
своим крылом его крыла. Он вздрогнул и поклонился. Ей
померещилось тихое «я вернусь»…
Плачь, Евдокия, плачь об ушедшем на фронт солда-
те; о тяжёлой доле народа русского; о погибших отцах,
мужьях, матерях и детях; о потерянном цвете мирного
неба… Плачь, Евдокия, плачь — пока молчат камни, пока
немеют грозы, пока тяжело дышит земля… пока танцу-
ют журавли…
И что ей оставалось делать? Принять участь всех жен-
щин, искалеченных войной, — научиться выживать и ждать.
Как жалостлив был плач семерых детей; как пуст суп из
крапивы; как приходилось питаться картофельными очис-
тками; как холодны были зимние военные ночи; как не
хватало слёз и как согревали песни и горячий чай.
Вскоре на фронт ушёл сын Евдокии Николенька —
молодой резвый юноша, только-только оперившийся
журавушка. Соседи успокаивали — жди, Дуняша, жди,
воротятся твои журавли. Как хотелось написать про ско-
3 7
рый мир и про долгожданное возвращение близких
людей, про радость встреч и счастливое завтра… Даже
в годы войны Евдокия по весне ходила смотреть, как
танцуют менуэт эти грустные птицы. Как-то раз Дуняша
увидела одиноко танцующего журавля, почувствовала
недоброе, расплакалась, а через три дня пришло траги-
ческое известие о гибели мужа Максима.
Словами горе не передать. Война научила стойко пе-
реносить потери. Евдокия стала молчалива, куталась во
влажную от слёз старенькую шаль, держала постоянно
сцепленными пальцы, как бы молясь за того, кто отдал
жизнь за их мир и спокойствие и кто никогда не вернёт-
ся. Известие о гибели сына Николеньки окончательно
подкосило Евдокию. Слёз почти не осталось, надежды и
веры тем более, только любовь ещё существовала в её
замутнённой горем памяти. Она перестала верить всем,
даже журавлям, на которых надеялась в казалось бы
самые безысходные моменты.
Смотри, Евдокия, смотри, как женщины ждут и наде-
ются; как летят письма сквозь прожитые годы; как рас-
тут дети, выжившие в стальных объятиях войны; как
отстраиваются разрушенные города и сёла. Смотри,
Евдокия, смотри — туда, где даль спокойна и неизведа-
на, туда, где глубина рек быстрых — бездонна, туда, где
ветер неистовый, туда, где танцуют журавли…
Послевоенное время было трудным, но счастливым.
Люди привыкали к мирной жизни, заново учились радо-
ваться, земля русская глубоко дышала воздухом Вели-
кой Победы. Деревню, где жила Евдокия, захлестнула
волна свадеб. Невесты встречали вернувшихся солдат,
3 8
чтобы вместе из нитей сложных судеб сплетать узор
человеческого семейного счастья. Память Евдокии по-
степенно оттаивала. Её старшие дочери Шурочка и
Маруся вышли замуж, а журавли, как прежде — приле-
тали, улетали и… танцевали. Постаревшая на полжиз-
ни, измученная горем русская женщина впервые после
войны отправилась на свидание с журавлями. Казалось,
их танцы стали ещё нежней, а песни пронзительней. То
ли потому, что Евдокия давно не наблюдала этого при-
родного зрелища, то ли потому, что вспоминала своих
погибших журавликов.
Это стало для неё традицией — каждую весну прихо-
дить на знакомое место для встречи с журавлями и сво-
ей памятью. Она стала брать с собой своих младших
детей — дочку Евгеньеньку и сына Ваську, они были
крохами, когда погиб Максим, и почти не помнили его.
Женя держала маму за руку и так же, как и она, заворо-
жённо глядела на пару серых птиц, слушая рассказ мамы
о журавлях. Резвый Васька не мог усидеть на месте, он
был ещё мал, и ему трудно было проникнуться красотой
момента.
Не просто сложилась дальнейшая жизнь Евдокии. В
результате бытовой травмы она ослепла. Память сыгра-
ла с ней злую шутку. Раньше наблюдение за птичьими
танцами было для неё отдушиной, визуальным кусоч-
ком добрых воспоминаний, а теперь и этого не стало.
Казалось, нить воспоминаний вот-вот оборвётся. Чело-
век ко всему привыкает и находит для себя то, что будет
греть его душу. Евдокия доживала свою тихую жизнь у
старшей дочери. Она начисто выметала избу, варила
любимую перловую похлёбку Максима и вслушивалась
3 9
в грустные журавлиные песни. То, что память не может
увидеть, она всегда сумеет расслышать…
Евдокия почти никогда не молилась Господу. Она от-
правляла свои мольбы журавлям и просила у них защи-
ты. Однажды деревенские мужики подстрелили вожака
в журавлиной стае. Птицы сели на землю и без него не
смогли лететь. «Не стреляйте в журавлей. Я не вынесу
ещё одной раны на своей памяти», — тихо просила пла-
чущая женщина. Часто ранним утром она выходила,
садилась на крыльцо и плавными волнистыми движе-
ниями тянула руки к небу. Вставшие спозаранку грибни-
ки часто могли видеть одиноко сидящую на крыльце
пожилую женщину, протягивающую руки к небу и жду-
щую ответное журавлиное крыло…
Слушай, Евдокия, слушай отголоски военного грохота;
стоны искалеченных судеб; траурные вздохи измучен-
ной памяти; тихие голоса выжившего народа русского…
Слушай, Евдокия, слушай былины дождевых капель,
сказания тёмных болот, золотистый смех животворяще-
го солнца и грустные песни танцующих журавлей…
В октябре 1987 года Евдокия умерла. А в нашей се-
мье появилась традиция — все девочки, девушки и жен-
щины весной идут смотреть на танцы журавлей. Это
способ сказать спасибо всем тем, кто отдал свои жизни
войне за наш сегодняшний мир; это дань, которую мы
отдаём русской женщине, восхищаясь силой её характе-
ра, мужеством, стойкостью и неумирающей любовью;
это наша память, которая не умрёт никогда — пока живут
люди; пока любят женщины и мужчины; пока танцуют
журавли…
4 0
Помни, Евдокия, помни стук сердца погибшего солда-
та; вкус чёрствого чёрного хлеба; холод зимних военных
ночей; скорбные лица народа горемычного… Помни,
Евдокия, помни, как встаёт земля русская с колен ос-
лабленных, как встречают люди со слезами на глазах
победу долгожданную, как молятся за ушедших небо
синее и реки тихие, как для тебя танцуют журавли…
4 1
Тамара Андреева
МОЁ ВОЕННОЕ ДЕТСТВО
В ДЕТСКОМ ДОМЕ
27 января 1944 года была снята блокада Ленинграда,
но въезд в город был всё ещё запрещён. Если я не
ошибаюсь, в марте разрешили въезд только по пропус-
кам. Мы с мамой решили вернуться домой, покинули
приютившую нас семью дяди Толи и, нагруженные съе-
стными припасами, направились в город Калинин (ныне
город Тверь), где находился Главный штаб партизанско-
го движения Советского Союза. Нам выдали пропуска и
билеты до Ленинграда.
Чем ближе мы подъезжали к городу, тем сильнее нас
охватывало волнение: сохранился ли наш дом? Ведь
нас никто не ждал.
От Московского вокзала до нашей Моховой улицы
добирались пешком, часто преодолевая завалы от раз-
бомблённых домов. На их местах, между уцелевшими
зданиями, зияли дыры. Встречных прохожих попадалось
мало.
Вот и наша Моховая! На углу церковь, где по преда-
нию венчался Пётр Первый. Стоит! Напротив дом тоже
уцелел, но перед ним путь преграждала груда камней.
По проделанной людьми узкой щели мы пробрались
дальше. Справа дома номер сорок не было, а напротив
него — сорок первый, наш дом! Уцелел! Войдя во двор,
мы поспешили найти окна нашей квартиры и не могли
отвести глаз, из которых непроизвольно текли слёзы.
Поднявшись на третий этаж, позвонили в нашу квар-
тиру.
4 2
— Кто там? — послышался женский голос.
— Откройте, пожалуйста! Мы здесь до войны жили.
— Теперь мы здесь живём. Уходите!
Мы стояли, окаменев. Оценив реальность, очень не-
уверенно позвонили ближним соседям. Дверь открылась,
и нас заключили в объятия дядя Ваня и тётя Аня, муж
и жена, чудом пережившие блокаду.
Дядя Ваня и тётя Аня засуетились, помогая нам раз-
деться, усаживая поближе к тёплой буржуйке. Только в
одной комнате было тепло, где они и жили. Нас пере-
полняли эмоции. Перебивая друг друга, мы пытались
что-нибудь спросить или рассказать. Тётя Аня достала
стеклянную банку, в которой была то ли крупа, то ли
опилки, и хотела сварить кашу. Мы выложили на стол
сало, сухари, сушёные грибы и яблоки, сушёную рыбу и
баночку мёда. Я из своего тайника вытащила пять кар-
тофелин. У наших соседей глаза заблестели, глядя на
это богатство.
Для нас на этом радости закончились. Жить негде.
Продуктовые карточки нам не дали, так как в домовой
книге мы числились умершими, хотя у мамы имелся
паспорт, а у меня — свидетельство о рождении.
Меня направили в двадцать пятый детский дом, а
мама жила у соседей. На работу принять её отказались.
Она питалась привезёнными продуктами, экономя каж-
дый сухарь, и ходила по судам, восстанавливая наши
права.
В детском доме я встретила одну незрячую девочку —
Зою и очень обрадовалась. Нас присоединили к группе
сверстников, двенадцати-тринадцатилетних, но зрячие
дети нас сторонились, хотя мы обе имели остаточное
зрение. Шесть дней в неделю детдомовцы к девяти утра
4 3
уходили в школу, дома оставались мы и несколько дош-
колят.
Первые дни мы рассказывали друг другу о себе. Зоя
часть блокады прожила в Ленинграде. На её глазах
умерли младшая сестрёнка, бабушка, соседи. Когда от-
крыли Дорогу жизни через Ладогу, умирающих Зою с
мамой отправили в тыл. Во время бомбёжки Зою взрыв-
ной волной отбросило, она осталась жива. Её вернули в
город и поместили в детский дом. Свою маму она боль-
ше не видела, но говорила о ней как о живой и ждала.
Нам было скучно. Однажды мы решили придумать
свой язык, чтобы мы могли разговаривать между собой
и нас никто не понимал бы. Нам было неизвестно, что
уже существуют искусственные языки — эсперанто, во-
лапюк и другие.
К созданию нашего языка мы подошли просто: чтобы
разделить алфавит на две равные половины, мы выбро-
сили твёрдый знак, второю половину алфавита постави-
ли на место первой и стали конструировать слова и
простые фразы. Все операции проводили в уме, а всё
держать в голове было трудно. Зато дообеденные часы
пролетали незаметно. Когда кто-нибудь слышал нашу
беседу, от удивления держался подальше от нас.
В детдом по одному и группами прибывали незрячие
дети. Некоторых подбирали на улицах, других привози-
ли из госпиталей, где они лечились после ранений, но
вернуть им зрение не удавалось. Поступила шестилет-
няя девочка. Её звали Вера. Она была не только полно-
стью слепая, но и с ампутированной левой ручкой.
Была создана отдельная группа незрячих. Нам выде-
лили несколько комнат и начали обучать. Одна учитель-
ница одновременно обучала первоклассников и второ-
4 4
классников. Другая преподавала ученикам третьего и
четвёртого классов. В основном обучение проходило в
устной форме, что активизировало процесс запомина-
ния. Мне, надеюсь, и другим это помогло в математике
и в запоминании исторических дат.
В столовой нам предоставили отдельный стол. Нас
было уже тридцать семь человек в возрасте от шести до
пятнадцати лет.
Под руководством воспитательницы и двух учитель-
ниц мы сами накрывали стол к завтраку, обеду и ужину,
назначая дежурных из ребят, кто имел остаточное зре-
ние. Каждому ребёнку полагалось в день 400 граммов
хлеба. Паёк делили на три равные части. Буханки хлеба
разрезали на порции, каждую взвешивали отдельно.
Если вес ломтя был меньше нормы, клали сверху до-
вески. Эти довески хлеба доставляли нам много непри-
ятностей. Некоторые зрячие дети, проходя мимо нашего
стола, воровали довески и тут же их съедали. Никакие
просьбы, взывания к совести, даже драки не помогали.
Над нами шефствовала одна из воинских частей, и
шефы нашему детдому высылали сладости, фрукты,
орехи. Эти лакомства мы раздавали своим прямо в руки
каждому. В нашей группе воровства не было до тех пор,
пока не появился пятнадцатилетний Ваня. Его подобра-
ли в развалинах дома. В лохмотьях, грязного, с длинны-
ми нечёсаными и вшивыми волосами, блестевшими,
словно намазанными маслом.
Он был замкнут в себе, не шёл на контакты со свер-
стниками, путал свою фамилию. Остаточное зрение
помогало ему хорошо ориентироваться. С его появле-
нием у нас начали пропадать печенье, конфеты, манда-
рины и другое. На собрании группы мы высказали ему
4 5
наше возмущение. Он молча выслушал и даже не счёл
нужным оправдываться. Тогда мы все свои сокровища
стали прятать в шкаф под замок.
В группе сложились добрые отношения: всех объеди-
няли общее горе и неизвестность будущего. Никто ниче-
го не знал о своих родителях. Но каждый надеялся, что
наступит день и папа с мамой или хотя бы кто-нибудь
один придёт и увезёт домой.
Мы выбрали старосту группы. Он отвечал за ключ от
нашего «сейфа», составлял списки дежурных по столо-
вой и ответственных за порядок в наших комнатах. Ста-
роста так рьяно и добросовестно защищал интересы
слепых, отгоняя воришек от стола в столовой, что зря-
чие прозвали его «Атаманом слепых».
Девочки помогали шестилетней Верочке раздеваться
и одеваться, учили ориентироваться в помещении. Она
старалась научиться делать всё одной правой рукой.
Забегая вперёд, скажу, что Вера закончила школу сле-
пых с золотой медалью, о дальнейшей её судьбе мне
неизвестно.
На уроках нам много читали. С нами заучивали сти-
хотворения, басни, короткие юмористические рассказы.
После уроков мы собирались группками и пели песни.
Кто-то предложил дать концерт для зрячих воспитанни-
ков и работников детского дома. Когда мы вынесли это
предложение на собрание группы, услышали возраже-
ние: «Зрячие нас обижают, за людей не считают. Они не
придут».
— А мы должны их убедить, что мы такие же люди, как
они. Только нам труднее жить, — возражали остальные.
Закипела работа. Желающих оказалось много, даже
пришлось устроить конкурс. На первом этаже находил-
4 6
ся зал, где стояло сильно расстроенное пианино. Одна
из наших учительниц имела музыкальное образование.
Ей удалось немного настроить инструмент. В группе
оказались музыкально способные дети с хорошими го-
лосами. Мы даже создали ансамбль.
Пригласили всех детей и работников детского дома.
Зрители приходили со своими воспитателями. Этот кон-
церт для нас имел огромное значение: мы должны до-
казать, что, несмотря на отсутствие зрения, мы можем
совершать то, что и со зрением не каждый может. Ве-
рочка впервые в жизни выступала со сцены, продекла-
мировав детское стихотворение. В зале было тихо, толь-
ко кто-то вздохнул, кто-то из взрослых вытер слезу.
Сначала были робкие аплодисменты, затем мы по-
чувствовали реакцию зала. Когда запел наш ансамбль и
мы предложили петь вместе с нами, в зале стало со-
всем тепло.
В эту ночь мы долго не могли уснуть. В спальнях
мальчиков и девочек обсуждали каждый номер, не жа-
лея критических замечаний. Мы почувствовали переме-
ну в отношении к нам. Довески хлеба исчезать стали
реже.
У нас возникла новая идея — поставить спектакль.
Наши учительницы написали сценарий по повести Ар-
кадия Гайдара «Тимур и его команда». Желающих уча-
ствовать набралось столько, что не хватило ролей. При-
шлось вводить новых героев и создавать массовые сце-
ны. К нашему удивлению на все репетиции приходил
Ваня. Мы долго колебались, но наконец решили его
спросить:
— Ты хотел бы участвовать в спектакле?
— А можно? — был вопрос.
4 7
Роль Квакина исполнял мальчик, который не мог сыг-
рать отпетого хулигана, с которым боролась команда
Тимура. Попробовали Ваню на эту роль и удивились: он
ожил на наших глазах, да так убедительно исполнил
законченного хулигана, что привёл в полный восторг и
нас, и зрителей.
Я исполняла роль Жени. Накануне у меня поднялась
температура, дублёрши не было. Срывать спектакль
было нельзя. Я сыграла свою роль, а после спектакля
меня уложили в постель с воспалением лёгких.
Теперь довески хлеба больше никто не воровал. Неко-
торые дети даже приходили на наш этаж. Я подружи-
лась с девочкой Олей. Спустя много лет мы встрети-
лись на улице и вспомнили наш детский дом. Оказа-
лось, после войны мама нашла Олю, а её отец погиб.
Наступил 1945 год. На новогодний праздник шефы
прислали нам подарки. Каждый находил что-нибудь для
себя неожиданное. Слышались возгласы:
— Ой! Посмотрите, что мне подарил Дед Мороз!
Нам даже привезли небольшую ёлку. Игрушек было
мало, но они были сделаны руками ребят. Концерт воз-
ле ёлки был общий: все выступали, кто хотел. Роль
Деда Мороза исполнял Ваня. К этому времени он вы-
рос и возмужал. В зимние каникулы многие часы мы
проводили в расположенном рядом парке. Играли в
снежки, лепили из снега фигуры. После каникул при-
лежно учились. Каждый день воспитатели нам читали
газеты, откуда мы узнавали об успехах Красной армии.
Мы с нетерпением ждали этот самый важный день, и
он наступил.
Ночью девятого мая нас разбудил крик воспитатель-
ницы. Перепуганные дети высыпали в коридоры на обо-
4 8
их этажах, спрашивая друг друга, что случилось. По
коридорам разносилось только два слова: «Войне ко-
нец!» Когда все осознали эту радость, по всему зданию
раскатилось «Ура! Победа!». Девочки в ночных рубаш-
ках, мальчики в трусах и все босиком носились по зда-
нию, прыгали, хлопали в ладоши. Нас никто не сдер-
живал…
Утром девятого мая мама увезла меня домой, в нашу
квартиру, которую суд вернул нам. Мама работала, раз-
гребая завалы у Смольного, получала рабочую карточку.
День был солнечный, и все люди вышли на улицы. По
Литейному проспекту медленно двигались танки, пушки,
другая военная техника и открытые грузовики, полные
солдат, приветствующих людей, стоявших по обеим сто-
ронам проспекта, — женщин, детей, стариков, которым
они принесли мирную жизнь.
Люди подносили военным питьевую воду, чтобы уто-
лить жажду. Двое мужчин водрузили ящик с мороженым
на один из грузовиков. И солдаты с благодарностью
приняли дар. Продавщица, улыбаясь, помахала им плат-
ком.
В августе вернулись из эвакуации дети нашей школы
слепых и наша группа перешла в родные стены.
Жизнь продолжалась.
НАКАЗАНИЕ ЗА ГОЛОС
После войны ленинградцы получали продуктовые
карточки, по которым каждому жителю полагалось рав-
ное количество продуктов в зависимости от категории
карточки — иждивенческой или рабочей. От голода уже
никто не умирал, но истощённый организм не мог быть
удовлетворён полностью тем количеством продуктов, что
4 9
продавались по карточкам. Поэтому люди искали спосо-
бы, как пополнить свои продуктовые запасы. По карточ-
кам на месяц продавали одну бутылку водки и папиро-
сы. Непьющие и некурящие несли их на рынок, а на
вырученные от продажи деньги покупали нужные для
себя товары.
Весной 1946 года папа привёз из деревни несколько
цыплят. Эти пушистые комочки с красными клювиками
принесли в наш дом полное осознание, что войны дей-
ствительно больше нет. Папа сделал для них клетку и
закрепил её за кухонным окном. Их щебет так нравился
нам, что теперь мы предпочитали обедать на кухне.
Наши новые жильцы быстро росли при заботливом
уходе и хорошем питании. Но количество курочек раз за
разом уменьшалось. Единственный петушок взрослел и
превратился в красавца с изумительным голосом. Наш
Петя принадлежал к породе самых голосистых петухов
России. Своё «ку-ка-ре-ку» он так искусно и звонко рас-
певал, что мы величали его «наш соловей».
Его пение днём проходило в наше отсутствие, а ноч-
ные концерты доставались нам. У Пети была ещё одна
особенность: он пел точно в полночь, в три и в шесть
часов утра, словно внутри у него работал часовой меха-
низм.
Только заснёшь, а тут Петя кричит: «Хватит спать!
Жизнь коротка!» В три часа петух разбудит: «Нечего
пустые сны смотреть! Лучше книжку почитай!» В шесть
снова будит: «Вставай! Пора работать! Страну из руин
поднимать надо!»
Окна нашей квартиры выходили во двор, поэтому «кон-
цертный зал» был огромный — звонкий голос Пети был
слышен в каждой квартире.
5 0
Нас начали посещать разгневанные соседи с требо-
ваниями избавиться от петуха. Один даже предложил
большую сумму за него. Тогда мы убрали подвешенную
за окном клетку и выпустили петуха гулять по всей квар-
тире, а на ночь плотно закрывали все окна. Под ночные
концерты мы уже привыкли спать.
Петух мужал, постоянные репетиции усовершенство-
вали исполнительское мастерство артиста. Кроме того,
наш Петя ещё и подрабатывал: на полу квартиры теперь
нигде не валялось ни крошки, ни зёрнышка.
Однажды к нам пожаловал милиционер, которого
вызвали соседи. Петя тоже вышел встретить гостя. Раз-
глядывая петуха, милиционер сказал:
— Такой курятины хватит на несколько дней. Съешь-
те его поскорее, да и дело с концом!
В это время петух, приняв сценическую позу, запел.
Представитель власти от неожиданности отпрыгнул назад.
— Вот вам квитанция. Заплатите штраф за наруше-
ние общественного порядка… Да ну вас всех!.. — И ушёл,
не попрощавшись.
Штраф мы заплатили, а что делать, решить не могли.
Речи не было о том, чтобы съесть великого певца ред-
кой певчей породы. Жильцы дома, встречая нас, руга-
лись, угрожали подать на нас в суд.
В одно из воскресений мы посадили Петю в сумку,
молча посидели перед дорогой и поехали за город.
Вышли на какой-то остановке, зашли в первый дом и
спросили:
— У вас есть куры?
— Есть, но мы не продаём. А вот яйца можете купить.
— Спасибо. Вот, возьмите. Теперь у вас яиц будет
ещё больше. Он ещё и артист: он очень хорошо поёт.
5 1
— Какой красавец! Мы можем заплатить вам свежими
яйцами.
— Спасибо. Только одна просьба у нас: не убивайте
его. Это наш подарок вам.
— Вы же из Ленинграда, возьмите свежих яиц. Мы
тоже дарим их вам.
Квартира без Пети опустела. Следующим вечером к
нам пришёл расстроенный сосед:
— Что случилось с вашим петухом? Был всегда такой
пунктуальный, а сегодня в шесть часов не разбудил меня,
и я опоздал на работу. Моего соседа куда-то увезли за
опоздание!
После войны по указу Сталина за опоздание на рабо-
ту могли посадить в тюрьму. Какое наказание получили
опоздавшие на работу соседи, нам неизвестно.
Нашего Петю мы больше не видели, но надеюсь, он
благополучно дожил до глубокой старости, ухаживая за
курочками и услаждая окрестных жителей великолепным
голосом.
Вскоре мы нашли альтернативное решение дополни-
тельного пополнения продуктовых запасов: в клетке за
кухонным окном поселились несколько кроликов. С эти-
ми молчаливыми животными проблем, бывших прежде,
у нас не было. Зато появились другие, но это уже иная
история.
5 2
ПРОБА ПЕРА
Артём Медников
МОЙ ПРАДЕДУШКА
Великая Отечественная война началась 22 июня
1941 года, когда фашистская Германия напала на
Советский Союз. Это была страшная и жестокая война.
Погибло очень много людей, в том числе и детей. Мой
прапрадедушка Никифор Андреевич Фильчагин тоже
воевал и защищал нашу Родину. Он ушёл на фронт в
самом начале войны, а с 1942 по 1943 год был пулемёт-
чиком и участвовал в обороне Сталинграда (теперь это
город-герой Волгоград).
В Сталинградской битве мой прапрадедушка был
очень тяжело ранен. Немецкая пуля пронзила его в об-
ласти сердца. Он чудом остался жив, провёл много вре-
мени в госпитале, а потом вернулся к семье, жене и
шестерым ребятишкам. Но воевать он уже не смог. Ког-
да он вернулся, оказалось, что самый младший сынок
умер от голода, ведь в деревне во время войны было не
легче, чем на фронте.
Старшей дочери к тому времени уже исполнилось
17 лет. И она решила сменить отца на фронте. Как мед-
сестра она прошла военный путь от Москвы до Буда-
пешта. Много раненых она спасла, вынося их на своих
5 3
хрупких плечах с поля боя. Но и её как-то спас раненый
боец. Однажды переправляла она на плоту раненых. И
попали они под фашистский обстрел. А медсестра Ка-
тюша плавать не умела и так бы и утонула, если бы не
вытащил её тогда раненый боец. На долгие годы сохра-
нила она благодарность своему спасителю.
Мой прапрадедушка был награждён медалью «За
отвагу» и медалью «За оборону Сталинграда». Став-
ший инвалидом Великой Отечественной войны (у него
не действовала одна рука), мой прапрадед всю жизнь
проработал на Челябинском трубопрокатном заводе.
Несмотря ни на что, благодаря своему мужественному
характеру он продолжал трудиться для своей страны,
для своего народа.
Великая Отечественная война — это подвиг каждого
человека, пережившего такую трагедию! Это подвиг все-
го нашего народа! Я горжусь, что родился и живу в Ве-
ликой России.
Леонид Мищук
МОЙ ПРАДЕД
Война — это трудная, изнурительная работа, которую
солдат должен выполнять без малодушия, а иначе ка-
кой же он защитник Отечества. На войне было много
незаметных героев, но их кропотливая, длительная, тре-
бующая величайшего напряжения сил и воли работа
помогла наносить сокрушительные удары по врагу.
Мой прадед Василий Иванович Томилов (1920 —
2001) родился в селе Гаганово Кировского района Кур-
5 4
ганской области. Жил в Гаганово, работал в Варлаковс-
кой МТС шофёром третьего класса. 11 октября 1940 года
был призван в Красную армию. Служил на Дальнем
Востоке в Амурской области в 237-ом строительном
полку 107-ой танковой дивизии шофёром. Пред войной
полк был механизирован. 21 июня полк был построен, и
его личному составу зачитан приказ о переброске диви-
зии в Ленинград.
Началась война. Используя внезапность нападения и
техническую оснащённость, немецкая армия быстро
продвигалась по территории страны, стремясь захватить
Москву. Полк своим ходом повернул на Смоленск, затем
на Москву и в составе Западного фронта принял учас-
тие в битве за Москву. В суровых, зачастую чрезвычайно
сложных условиях полк, в котором сражался Василий
Иванович, закалялся, мужал, набирался опыта и, полу-
чив в свои руки даже минимально необходимое количе-
ство боевых и материальных средств, из отступающей,
обороняющейся силы превращался в мощную наступа-
тельную.
Военными дорогами за рулём машины Василий Ива-
нович проделал путь от Москвы до Австрии. Воевал на
Степном, Первом, Втором, Третьем и Четвёртом Укра-
инских фронтах. Воевал под командованием К.К. Рокос-
совского. Он был искренне убеждён, что ничего особен-
ного не совершил, что солдатское дело — без устали
воевать, а как, какими средствами, каким оружием —
это обстановка подскажет.
За отличные боевые действия в боях за освобожде-
ние городов Херсона, Николаева, Одессы приказом Вер-
ховного главнокомандующего гвардии сержанту Василию
Ивановичу Томилову была объявлена благодарность.
5 5
При отступлении из Одессы немцы оставили много во-
енной техники. Полк пополнил своё вооружение немецкой
высококлассной техникой, что помогло нашим бойцам с
меньшими потерями выходить из трудных положений.
С болью в сердце вспоминал Василий Иванович тех,
кого с неумолимой жестокостью поглотила война. «Дни
героической обороны Сталинграда никогда не изгладят-
ся из моей памяти, не уйдут в небытие, — говорил Ва-
силий Иванович. — Даже в минуты самой страшной опас-
ности не было ужаса на лицах, солдаты были заняты
делом. В горниле войны всё сплавилось». Василий Ива-
нович Томилов Указом Президиума Верховного Совета
СССР от 25 декабря 1942 года награждён медалью «За
оборону Сталинграда».
Боевой путь Василия Ивановича продолжается. И вот
уже его полк в составе Второго Украинского фронта
штурмует на территории Венгрии город и крупный же-
лезнодорожный узел Сольнок — важный опорный пункт
обороны противника на реке Тиссе. Участнику боёв за
овладение на территории Венгрии городом и железно-
дорожным узлом Сольнок гвардии сержанту В.И. Томи-
лову приказом Верховного главнокомандующего снова
объявлена благодарность.
Я читаю эти выцветшие от времени и порвавшиеся на
сгибах листы благодарностей, и моё сердце наполняет-
ся гордостью за прадеда, за наших героических воинов.
Благодарности за отличные боевые действия и при про-
рыве обороны немцев и овладении городами Естергом,
Несмей, Фельше-Галла, Татой, Горпук, Превидзе, Банов-
це; в боях за окружение и разгром группы немецких войск,
пытавшихся отступить от Вены на север, и овладении
при этом городами Корнейбур и Флоридсдорф; за от-
5 6
личные боевые действия в разгроме группировки про-
тивника в Будапеште — столице Венгрии.
Василий Иванович за высокое мастерство вождения
машины и личную храбрость награждён орденами Крас-
ной Звезды, Отечественной войны II степени; медалями
«За оборону Москвы», «За взятие Будапешта», «За взя-
тие Вены», «За победу над Германией».
Демобилизовался мой прадед 30 июня 1946 года и
продолжил трудовую деятельность. Более десяти лет
работал шофёром в Мишкинском райисполкоме, затем
на хлебоприёмном предприятии. Был награждён меда-
лью «Ветеран труда».
Героизм моего прадеда и всех участников Великой Оте-
чественной войны навсегда останется в нашей памяти.
Матвей Петелько
НАШ ГЕРОЙ
Мой прадедушка Петелько Игнат Иванович родился
12 декабря 1910 года в станице Тимофеевка Ставро-
польского края.
На фронт его призвали, когда ему было 30 лет. Слу-
жил связистом в звании сержанта. В боевых сражениях
проявил волевой характер, отвагу и решительность. При
форсировании реки Дунай, идя за переправлявшимися
подразделениями, давал связь командованию батальо-
на. Этим он обеспечивал успешную переправу. В улич-
ных боях за город Вену убил шесть немецких солдат. За
эти действия прадедушка был награждён орденом Крас-
ной Звезды.
5 7
15 января 1945 года шли бои за деревню Сотарово
Кеси. Игнат Иванович обеспечивал телефонной связью
боевое охранение, с которого связь работала отлично.
Кроме того, ходил в разведку и приносил ценные сведе-
ния. Благодаря им командование правильно разгадыва-
ло действия противника и точно наносило удары по врагу.
За эту операцию мой прадед был награждён орденом
Славы II степени.
В боях за деревню Анновка Игнат Иванович показал
себя смелым и решительным, беспрерывно поддержи-
вая связь батальона с ротами. Неоднократно под силь-
ным артиллерийским огнём противника налаживал раз-
рывы телефонных линий. Во время боевой операции был
ранен и контужен. В медсанчасти из его спины без обез-
боливающих уколов извлекли 24 осколка. Награждён ме-
далью «За боевые заслуги».
В мае 1945 года, закончив войну с немецкими захват-
чиками в Будапеште, был отправлен на Дальний Восток,
где продолжалась война с Японией.
Демобилизовался из армии 1 июня 1948 года и про-
должил трудовую деятельность на Южно-Уральской
железной дороге по специальности плотник-маляр. В
апреле 1971 года вышел на пенсию. В его трудовой
книжке мы читаем записи благодарностей за хорошую
работу, за успехи в работе, за добросовестный труд!
Умер мой прадед 15 октября 1976 года.
Я не застал живым своего прадеда, и даже мой папа,
родившийся в 1979 году, не успел с ним повидаться, но
благодаря тому, что у нас есть дедушка Петелько Сергей
Игнатьевич, сын Игната Ивановича, мы многое знаем о
своём герое. Каждый год 9 мая мы с портретом праде-
душки принимаем участие в Бессмертном полку и гово-
рим всем героям этой страшной войны: «СПАСИБО!»
5 8
НА ПОЭТИЧЕСКОЙ ВОЛНЕ
Глеб Еремеев
ВОЙНА ВОШЛА В МАЛЬЧИШЕСТВО МОЁ
Война хлебами шла из-за реки,
Оттуда,
Где закаты занимались, —
Подолгу, помню, теплились штыки,
Пока солдаты в гору поднимались.
Они вошли в мальчишество моё
Сперва без дыма,
Крови
И тревоги,
А как заходят путники в жильё
Передохнуть,
Испить воды с дороги.
Попарно,
Кучками,
По одному
Солдаты не спеша к Москве пылили,
Порой у нас,
В окраинном дому,
Степенно,
Сняв пилотки,
Воду пили
И дальше, на восток, полями шли,
5 9
И все, казалось, были пожилые,
Хотя, наверно, попросту в пыли,
В обмотках серых,
Серые
И злые.
Как будто въяве
Вижу и теперь
Распахнутые настежь двери дома,
И как ложится на пол
Через дверь
Зари вечерней свежая солома,
И вижу мать у белого стола
В обнимку с чёрным чугуном картошки,
И двух солдат,
Которым подала
Моя сестрёнка
Расписные ложки.
Солдаты ели истово,
В запас,
А старший,
Рыжий,
С вислыми усами,
Рассказывал, давя бездонный бас,
И вдруг заплакал тихими слезами.
Сидел и плакал,
Тягостно,
В упор,
Не наклоняясь
И лица не пряча.
И я войну запомнил с этих пор
И до сих пор боюсь
Мужского плача.
6 0
БАЛЛАДА О ПЕРЕДОВОЙ
Между нашим домом
И войной
Только сада
Чёрные скелеты,
В золото листвы едва одеты,
Над речонкой иссиня-стальной...
Нами отданной, врагом не взятой,
Мёртвой зоной, но живой водой...
А в саду,
Под ёлкой молодой,
Корни ей солдат
Сечёт лопатой.
Справа,
Под укрытием ветвей
Тополя,
Другой зарылся в глину.
Третий же под горькую рябину
Подкопал окоп ещё правей.
И, журча
О мирном
И о прежнем,
Полноводней разве что ручья,
Речка непокорная, ничья,
Холодеет перед ними стрежнем.
А на спуске кустик бузины,
Словно часовой на карауле.
Он себя подставил
Каждой пуле
И не дожил
До конца войны.
А стрельба была
6 1
На истребленье
Всякой жизни
В зоне артогня.
И неясно было для меня,
Как держалось это укрепленье.
Я не понимал тогда
Войну
И не знал ещё,
Что эти трое
Да речонки
Лезвие стальное
Оградят меня,
Москву,
Страну.
ГОЛОС ВЕТРА
Завыванье ветровое
В остывающей трубе
Воскрешает
Снеговое,
Путевое,
Полевое,
Злое прошлое в судьбе.
В сорок первом,
Отступавшем,
Тяжко раненном году,
В белом поле,
Навзничь павшем,
Я впервой узнал беду —
Это детство фронтовое
Отступило
В том году.
Ветер бился в диком вое
6 2
На пожарище
В трубе,
Всё былое домовое,
Огневое,
Дымовое
Разметав по городьбе.
Беззащитность,
Бесприютность,
Под обстрелом долгий путь,
А потом
Другая трудность —
Приютиться где-нибудь.
Ты крылечко то кривое
Помни, сердце,
Не забудь.
В полустоне, полувое
Ветра зимнего в трубе
Мнится
Что-то роковое,
Словно прошлое живое
Плачет
О самом себе.
Нет,
Запас ещё не вылит
Слёз,
Отпущенных войне:
Если выстрел в грудь навылет,
Рану чувствуешь в спине,
И страданье тыловое
Тяжело,
Как на войне.
В полувсхлипе, в полувое
6 3
Ветра зимнего в трубе
Слышу,
Словно плачут двое —
Мать и я —
И в тёмной хвое
Фото вешают в избе.
ФРОНТОВЫЕ СТИХИ
Сколько поэтов погибло на Великой
Отечественной войне, мы не знаем. И
никогда не узнаем. Война и послевоен-
ное лихолетье не самое лучшее время
для бережного хранения архивов и ру-
кописей. Сколько их погибло, сгорело, навсегда лишив
нас возможности узнать творчество погибших поэтов, а
их возможности хотя бы посмертно войти в литературу.
Многие из них погибли совсем молодыми и не успели
проявить свой поэтический дар. Мы можем только га-
дать, какими замечательными поэтами могли бы стать
ушедшие на фронт восемнадцатилетние юноши.
Стихи в сегодняшней подборке — особенные, потому
что все они написаны на фронте. Все авторы этих сти-
хотворений погибли на войне, не дожив до Победы,
в которую так верили.
ВЛАДИМИР БУЛАЕНКО
1918 — 1944
Ушёл на фронт с третьего курса филологического
факультета Днепропетровского университета. 5 июля
6 4
1941 года был ранен и попал в плен. Бежал. Добрался
до родного села Сорокодубы, где мать спрятала его от
оккупантов и выходила. Вернувшись на советскую тер-
риторию, стал курсантом Ейской авиационной школы.
Был смертельно ранен на поле боя под городом Бауска
в Латвии.
***
Невоспетая, сероокая,
Через горы и лес голубой
Принеси мне покой, далёкая,
На уста принеси мне любовь.
Та, кто чаще ночами снится мне
В поездах ли, в бою, на часах,
Небо мне принеси под ресницами
И осеннюю грусть в волосах.
Ты, кто мной ещё не разгадана,
Принеси же мне тишины
И любовь, что никем не раскрадена
По разбитым дорогам войны.
***
Пути-дороги снегом замело,
По жерла снег засыпал батарею.
Выходишь ли ты за своё село
И думаешь ли над судьбой моею?
А может быть, другому отдала
Ключи от сердца, мол, пускай заходит,
Как в дом пустой на выгоне села
Заходит путник в злое непогодье…
6 5
ДЕВУШКЕ СО СТАНЦИИ ГЛУБОКАЯ
Летели груды листьев,
Ложась под ноги отрешённо.
В жёлтопылающем монисте
Обходит осень эшелоны.
Ты вспомни, как поэт в шинели
Тебе вручил стихи несмело,
Как паутины вдаль летели
И без догляда рожь чернела.
В дни испытаний,
Битв суровых,
Когда земля в огне курилась,
Тепло очей твоих терновых
Мне по ночам в траншее снилось.
НИКОЛАЙ МАЙОРОВ
1919 — 1942
Летом 1941 года вместе с другими московскими сту-
дентами роет противотанковые рвы под Ельней. В ок-
тябре его просьба о зачислении в армию была удовлет-
ворена.
Политрук пулемётной роты Николай Майоров был убит
в бою на Смоленщине 8 февраля 1942 года.
ОТКРЫТКА
Когда к ногам подходит стужа
Пыткой —
В глазах блеснёт
6 6
Морозное стекло,
Как будто
Вместе с посланной открыткой
Ты отослал последнее тепло.
А между тем всё жизненно
И просто,
И в память входит славой на века
Тяжёлых танков
Каменная поступь
И острый блеск холодного штыка.
***
О нашем времени расскажут.
Когда пройдём, на нас укажут
И скажут сыну: — Будь прямей!
Возьми шинель — покроешь плечи,
Когда мороз невмоготу.
А тем — прости: им было нечем
Прикрыть бессмертья наготу.
***
Нам не дано спокойно сгнить в могиле —
Лежать навытяжку и, приоткрыв гробы, —
Мы слышим гром предутренней пальбы,
Призыв охрипшей полковой трубы
С больших дорог, которыми ходили.
Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
6 7
В могилах мы построились в отряд
И ждём приказа нового. И пусть
Не думают, что мёртвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.
НИКОЛАЙ ЗИНОВЬЕВ
1923 — 1942
Старший сержант, командир стрелкового отделения
139-й стрелковой дивизии. До войны жил в Москве. Стихи
Николай начал писать ещё в школьные годы, а потом
посылал в письмах с фронта.
Призван Куйбышевским райвоенкоматом Москвы в
1941 году. Погиб под городом Зубцов во время первой
Ржевско-Сычёвской операции.
***
Ты закрой, пехота,
Свои пыльные глаза,
Ты присядь поодаль от дороги.
Горький пот — солдатская слеза.
Пехотинца, как и волка, кормят ноги...
***
Мы целуем фляги
В алюминиевые губы,
Мы ласкаем «трёхлинейки»,
Словно женские тела.
6 8
Вы запрячьте, музыканты,
Позолоченные трубы,
Наша смена, наша смена
К нам пока что не пришла.
***
Чем пахнет смерть?
Ружейным маслом.
Солдатским потом.
Сапожной ваксой.
Чем пахнет смерть?
Сырой землёю.
И талым снегом.
Полынным зноем...
Чем пахнет смерть?
Горячей кровью.
Миндалём горьким
И хлороформом.
Чем пахнет смерть?
Какого цвета?
Ответят те,
Кого уж нету.
6 9
АЗ, БУКИ, ВЕДИ
Александр Дорофеев
СОЛДАТСКИЕ СКАЗКИ
Ну, где же, спрашивается, солдатам
сказки-то рассказывать?
Да пожалуй — где придётся! Такая уж
солдатская доля. И в походе, и в окопе, и
у костра на привале, и в дозоре, и на кой-
ке в лазарете, и даже при затяжном прыж-
ке с парашютом. Вот и получаются сказки — то длин-
ные-предлинные, а то и совсем коротенькие.
Солдат, известно, шилом бреется, дымом греется. Где
коза прошла, там и он пройдёт.
У солдата на всё ответ есть. И куда ни попал — всю-
ду ему дом. Солдатская голова — как под дождичком
трава. Недаром в песне поётся: солдатушки — бравы
ребятушки!
В бою-то он скор, да сказывает неторопливо. Так, что
каждому слову — почёт и уважение.
Негоже спешить. Быстрее пули всё равно не скажешь.
А коли прервёт злодейка, найдётся, будьте уверены,
другой рассказчик — продолжит не хуже, на свой манер.
И непременно со счастливым концом.
Да, батюшки и матушки, солдат — человек казённый.
Он и на том свете служит. В раю в барабан бьёт, чтобы
7 0
ангелы не дремали. А в аду костяным кулаком чертей
гоняет — учит уму-разуму.
Как говорится, солдат промеж неба на земле — Богу
свеча, государю слуга. Если он близко, кланяйся ему
низко…
СЕМЁН — ЮНОШ МАЛЫЙ, ДА СОЛДАТ УДАЛЫЙ
Некоторое царство, вроде государства, кое-как распо-
ложилось. Куда ни глянь — сплошь болота, трясины
непролазные. И дороги, понятное дело, все кривы да
окольны, в буераках, ухабинах.
Кто в столицу едет, тому, если удача, три года пути.
Ну, а другой раз так заплутаешь, что и за десять лет не
обернёшься. Бывало выезжали молодые мужики, а воз-
вращались стариками — жёны их еле признавали.
Вот и вернулся один такой бедолага в свою деревню.
Глядит — хозяйка-то его уже померла, а дети повырос-
ли. Двое ещё при нём народились — Иван да Василий.
А третий, младший, совсем незнакомый. Эдакий, как бы
сказать, малый юнош по имени Семён.
Погоревал бедолага, порадовался. Проснулся на дру-
гое утро, а в голове вдруг развесёлая мысль — проло-
жить через топи и болота дорогу с тремя мостами кали-
новыми, чтобы пешему по ней не более месяца пути, а
конному и недели хватало.
Взялись за работу всей семьёй, и так споро дело
пошло, будто давно поджидало. Соскучилось дело и само
теперь поторапливало.
Вытянулась дорога ровная да прямая, как оглобля, с
тремя мостами выгнутыми, точно коромысла. Не толь-
7 1
ко что проехать, а и просто со стороны любо-дорого
поглядеть.
Двинулся народ из конца в конец по новой-то столбо-
вой дороженьке. А отец наказал братьям послушать, о
чём путники толкуют. Спору нет — интересно!
Сидит старший Иван под первым калиновым мостом.
Василий — под вторым. Ну, а малый юнош Семён —
под третьим, самым гнутым. Не просто слушает, а кашу
варит, проезжих угощает.
Всякий пеший или конный похваливает строителей. А
для них каждое доброе слово — уже награда! И столько
их было сказано, что души у братьев веселились, как
малые дети на ярмарке.
К ночи прохожих поубавилось. Хотел было Иван до-
мой бежать, как заслышал тихие шаги и такую дивную
речь:
— Эх, что за мост! Чудный мост! Любое желание
исполню для того, кто его строил…
Тут-то Иван и выглянул из-под моста. Видит — ветхий
мужичок, кривоватый, вроде серпа, а лицом светел и
длинная борода серебрится.
— Будь здоров, батюшка! — говорит Иван. — Это
шутка или ты взаправду — о желании-то?
— Какие шутки! — усмехается мужичок в бороду. —
Только загадывай…
— Вот бы мне денег, чтоб на целый век хватило!
— Ну, пустяки, — и достаёт, откуда ни возьмись,
лопату. — Где ни копнёшь, братец, всюду тебе золото
явится…
Так оно и получилось. Пока шёл Иван домой, выкопал
дюжину канав, и в каждой неминуемо — по пуду золо-
тых червонцев. Всю ночь собирал.
7 2
А ветхий мужичок взошёл тем временем на второй
мост и прояснел лицом пуще прежнего:
— Ах, какой мост! Сам под ноги стелется! Вот бы
встретить того, кто его возвёл! Любое желание исполню!
Брат Василий уж дремал, а тут, конечно, пробудился,
выскочил из оврага.
— Неужто, батюшка, любое? — продирает глаза.
— Да не сомневайся!
— Вот кабы хлеба мне на целый век!
Мужичок протягивает пригоршню зёрен:
— Посеешь, братец, и хватит урожая не только тебе,
но внукам-правнукам твоим.
И верно. У самого дома Василий обронил три зёр-
нышка, так на утро поднялось целое поле спелой пше-
ницы.
Ну, а ветхий мужичок свой путь меряет. К третьему
мосту — самому высокому — подошёл. Глядит, не на-
любуется, и сияет, словно месяц в ночи:
— Ну, волшебный мост! Круче радуги! По такому-то
легче лёгкого на небо взойти!
Увидал младшего брата Семёна и говорит:
— Проси, малый юнош, чего пожелаешь, — всё для
тебя исполню!
Семён совсем недолго подумал:
— Хотел бы в солдаты — государю служить верой и
правдой…
— Э-э, братец! Хорошо, сказывают, в солдатах, да что-
то мало охотников, — покачал мужичок серебряной бо-
родой. — Дадут тебе три деньги в день, куда хочешь,
туда день! Солдат горемыка, хуже лапотного лыка! А
жизнь солдатская — весёлое горе да горькое веселье!
— Это как раз по мне, — отвечает Семён.
7 3
— Будь по-твоему, малый юнош! — говорит мужичок. —
Да только прими от меня три гостинца. Первый он таков —
через голову кувырнёшься, станешь зайцем. А второй он
другой — оземь ударишься, превратишься в оленя. И тре-
тий на свой лад — свистни, как умеешь, будешь птичкой
быстрокрылой. На службе-то всё сгодится!
Сказал он так, поднялся на мост, а с него прямёхонь-
ко — в небо. Устроился по-хозяйски среди звёзд. Ста-
рый месяц, тоненький серп — на самом исходе, перед
новолунием — а ещё подмаргивает Семёну.
Вернулся малый юнош домой под утро. Кругом туч-
ные хлеба колышутся. Дверь отворил — из горницы
золото посыпалось.
— Сказывай, какие у тебя новости? — спрашивает
отец нетерпеливо.
— А новость у меня одна, — говорит Семён. — Такая
новость, что иду в солдаты!
— Эх, дурья твоя башка! — огорчился бедолага-отец. —
Где это видано — такие желания загадывать?! И без жела-
ния за милую душу забреют! Замечаю, что не мой ты сын,
не моих кровей, раз такой глупый! Иди, куда знаешь, отре-
занный ты ломоть…
Вздохнул Семён, перекрестил отца с братьями да и
отправился по прямой дороге, через три моста, в самую
столицу. Долго ли, а скорее — коротко — привели его
ноги к царскому дворцу, к садовой ограде.
А по саду как раз сам царь ходил со своим главным
генералом. Унылые да скучные, потому что соседний
король объявил ни с того ни с сего войну — не на жизнь,
а на смерть. Вот и думали теперь царь с генералом, как
назавтра в поход выступать да как бы в суете не поза-
быть чего важного дома.
7 4
Семён подбежал к ограде и говорит без околичностей:
— Ваше величество, царь-батюшка! Пришёл я послу-
жить простым солдатом. Берите меня в переднее войско!
Поглядел на него царь и очень удивился, откуда такой
выискался:
— Слишком малый ты ещё юнош!
И генерал нахмурился, будто мопса:
— Какой из тебя солдат?! Не только ружья, но и са-
бельку не поднимешь! Любой сапог с тебя свалится.
— Это у меня обличие такое — малое да глупое! —
не сдаётся Семён. — А душа моя — солдатская. Дож-
дём промочённая, солнышком просушённая, огнём опа-
лённая и ветром остужённая. Хочет в бою побывать —
цену жизни узнать!
— Гладко говоришь, — усмехнулся царь. — Пожалуй,
запишу тебя кашеваром. Служи, малый юнош, на со-
весть. Ну, а коли слава придёт и невидного найдёт…
На другой же день выступило войско в поход. Уже
месяц идут. Всё по болотам да по трясинам, по буйному
бездорожью.
Семён своё дело знает — кашу варит погуще, чтобы
солдаты не слабели.
Наконец завидели дозорные впереди на сухом пригор-
ке вражеские силы. Через день-другой сходиться надо —
не на жизнь, а на смерть. Пора ружья чистить-заряжать
да сабли завострять.
Хватился царь-батюшка, а сабельки-то его заветной и
нету. Обыскали все сундуки, рундуки и прочие шкапчи-
ки. Нет как нет сабельки — той, что зараз дюжину суп-
ротивных голов срубает! Ну, забыли саблю во дворце,
когда в суматохе собирались. А без неё какое там сра-
жение? Пиши пропало!
7 5
Загоревал царь так, что каша в рот нейдёт. Тошно
думать, как же опростоволосился! Всё же собрался с
мыслями и объявил по всему войску. Мол, тому молод-
цу-удальцу, что за пару дней управится, доставит саблю
заветную из дворца, — и дочь свою Марью-царевну в
жёны, и полцарства в придачу!
Щедры посулы, да охотников мало. Шуточное ли дело,
за два дня отмахать дорогу, какую и в два месяца с
трудом одолеешь.
Тут и вызвался Семён, малый юнош.
— Сбегаю, ваше высочество! — говорит. — Слетаю!
Доставлю заветную сабельку к битве.
Ну и самый главный хмурый генерал отставать не
желает от простого солдата-кошевара:
— Вы меня, ваше величество, знаете! Не впервой мне
царство-государство из беды выручать!
Сел на резвого коня, пришпорил в галоп, да не в ту
сторону, кругалями — так и сбился сразу с пути.
А Семён, малый юнош, отошёл за кусточки, кувыр-
нулся через голову, обернулся зайцем и припустил во
всю прыть — с кочки на кочку.
Бежал-бежал, с раннего утра до полдня, из сил вы-
бился. Оземь ударился, превратился в оленя. И опять
помчался, словно стрела из лука, — с полдня до вечер-
ней зори.
Притомился, свистнул, как мог, и уже птичкой вспор-
хнул. Ночь напролёт крылышками махал. К восходу сол-
нца во дворец залетел, да так умаялся, что упал, как
подстреленный, прямо в ноги Марьи-царевны.
Ахнула царевна, но чувств не лишилась, а сразу про-
снулась и прочитала грамотку от царя-батюшки.
7 6
— Да как же ты, малый юнош распрекрасный, — спра-
шивает она, — сумел за день столько земель миновать?
— А вот как, — отвечает Семён.
Обратился в оленя, пробежал по горнице и положил
голову царевне на плечо. Оставил у неё в руке пучок
шерсти с левого бока.
Обратился в зайца. Прыг-прыг, скок-скок — да царев-
не на колени. Клочок шёрстки у себя выщипнул с право-
го бока.
Свистнул — и уже птичкой вокруг порхает. Присел к
царевне на мизинец да обронил золотое пёрышко.
А она все эти памятки — сразу в платочек и схорони-
ла на груди.
Уже солнце поднялось. Пора в обратную дорогу. При-
несла царевна заветную сабельку да поцеловала Семё-
на на прощание.
Кувырнулся малый юнош через голову и поскакал
счастливым косым зайцем. Затем быстроногим оленем
помчался, а потом и птичкой полетел. Так у него на душе
хорошо, что вдвое быстрее одолел весь путь. Вот и ру-
кой подать до воинского стана.
«Дай-ка, — думает Семён, — отдышусь — есть ещё
время! Явлюсь к царю-батюшке свежим да бравым!»
Прилёг он под ракитовым кустом, на пригорке у овра-
га, обнял заветную сабельку и задремал.
А в ту пору главный генерал всё плутал посреди бо-
лот. Уже и коня утопил. С досады зубами скрежещет.
Увидал он куст ракитовый, а под ним Семёна с сабель-
кой в обнимку. Выхватил, недолго думая, длинный кин-
жал и ударил прямо в сердце — малый юнош и не ох-
нул. Столкнул его генерал в глубокий овраг и поспешил
к царю с заветной сабелькой.
7 7
— Вот, ваше величество, — бесценное оружие! —
говорит. — Как обещано, в срок доставил! Теперь рубите
врагов со всего плеча, а я так устал, что с ног валюсь.
Царь обнял генерала, повесил ему на грудь золотой
орден, сам в постелю уложил:
— Ты своё дело сделал! Отдыхай, герой, без тебя
управлюсь!
И пошёл, не откладывая, на враждебного короля.
Бились недолго — три дня и три ночи. А как сокруши-
ли в пух и прах противную рать, царь-батюшка разбудил
генерала да ещё один орден за храбрость на грудь при-
цепил. И отправилось войско с победой и песнями под
барабанный бой в столицу.
О Семёне и не вспомнили — и без него кашеваров
хватает.
Лежит малый юнош в чёрном овраге. Одиноко ему,
мёртвому, и до того скучно, что душа отлетает.
Но тут как раз время настало, и взошёл на небо но-
вый месяц — молоденький да уже с бородой. Поглядел
на землю и заприметил неживого Семёна в овраге.
Взмахнул месяц бородой — по листве, по кустам, по
траве. Стряхнул серебряную росу на грудь Семёна, и
затянулась колотая рана, как и не было.
Потянулся малый юнош, вздохнул и глаза отворил.
— Батюшки-святы, как заспался! А ведь ждут меня не
дождутся! Где сабелька заветная?!
— Эх, малый юнош, — говорит ему месяц. — Всё ты
мёртвым сном проспал. Война-то уж кончилась, и войс-
ко с победой воротилось! Вот тебе совет — поспешай в
столицу…
Ох, долго спал Семён, хорошо выспался. Помчался
со всех ног. По дремучим лесам зайцем скачет. Через
7 8
топи-болота оленем перемахивает. Над реками и озёра-
ми птичкой быстрокрылой порхает.
А в городе стольном праздник — пушки палят, колоко-
ла звонят. Славит народ царя да главного генерала —
спасителя. Всё готово к его свадьбе с Марьей-царевной.
Столы накрыты на царском дворе посреди сада —
хмельного питья да закусок, да заедок видимо-невиди-
мо. Веселье кругом. Одна Марья-царевна печалится.
Смотрит по сторонам неживым взглядом.
Да вдруг узрела Семёна за садовой оградой — так и
ожили глаза, засверкали. Говорит она царю:
— Не тот, батюшка, мой жених, что за столом, в орде-
нах! А тот малый юныш, что за изгородью томится! Это
он заветную сабельку к сроку доставил!
— Пустые слова, ваше величество! — поднялся глав-
ный генерал. — Всем известно, кто саблю привёз! А этот
беглый кашевар — разбойник с большой дороги! Какие
у него доказательства?!
Кувырнулся Семён через голову, обратился в зайца и
прямёхонько к Марье-царевне. Вынула она из платочка
клочок заячьей шёрстки, приложила к правому боку —
ну, в самый раз.
Превратился Семён в оленя благородного, подставил
левый бок с проплешинкой, и Марья-царевна укрыла её
пучком шерсти. А Семён вспорхнул птичкой и уселся на
мизинец к Марье-царевне. Она золотое пёрышко прила-
дила — как и было тут.
— Вот, батюшка, мои приметочки!
— Теперь понятно, кто тут жених, а кто разбойник, —
говорит царь.
Побледнел генерал с лица, да так осунулся — все
ордена с груди наземь посыпались!
7 9
На радостях не казнили его, а помиловали — сослали
дороги строить через топи и болота.
А Семёна с Марьей-царевной тут же повенчали.
Так приосанился Семён, сразу видно — добрый мо-
лодец! Был малый юнош — кашевар, а стал великий
юноша — удалой солдат, кавалер в чине генерал-ца-
ревича.
Позвал он на свадьбу и отца с братьями. Поглядел
отец-бедолага на Семёна.
— Ох ты, гой-еси, добрый молодец! — говорит. — Ясно
вижу — моя родная кровиночка! Дозволь, Сёма, когда
время подойдёт, на твоих рученьках помереть.
Ну, а затемно уже пожаловали на пир и молодой ме-
сяц вместе с полной луной. Весело гуляли — дни и ночи
напролёт. До тех пор, пока месяц не состарился, — до
самого, сказывают, новолуния.
КАША ИЗ ТОПОРА
Шёл, было дело, старый солдат на побывку домой,
ногами вёрсты мерил. Дождём его поливало, ветром его
обдувало, солнцем тоже припекало. Иззяб, оголодал.
Притомился в дороге, есть хочется. А тут как раз малое
сельцо на пути.
Как говорится, идёт солдат селом, да глядит кругом.
Постучал в избу справную.
Вышла к нему хозяйка.
— Здравия желаю, красавица! — говорит солдат. —
Пустите отдохнуть дорожного человека, кости погреть.
А хозяйка в ответ:
— Как же, как же, есть у меня клеть.
8 0
Скупая да хитрая хозяйка-то была. Всего у неё вдо-
воль, а солдата жалко накормить. Прикинулась глухо-
ватой сиротой. Одно на уме — как бы незваного гостя
спровадить…
— Какая такая клеть?! — говорит солдат. — Обо-
греться бы мне да чего-нибудь поесть.
— Вот на гвоздике и повесь!
— Да никак ты совсем глуха? — спрашивает солдат.
А хозяйка всплеснула руками:
— Я про то и говорю, что нет петуха.
Только служивого человека просто так не сплавишь,
не проведёшь. Как гаркнул солдат:
— Шагом марш! Левой! Левой! — и прямым ходом в
избу ввалился.
«Погоди, — думает, — сейчас тебе глухоту вылечу!»
— Значит, ничем меня не попотчуешь? — усмехнулся
солдат.
— Ну, где хочешь, там и заночуешь, — гнёт своё хо-
зяйка.
Лёг солдат отдыхать на лавку, ранец под голову. А
голодное брюхо покою не даёт. Да тут приметил он в
углу у печки топор без топорища.
— Дозволь, хозяюшка, кашу из топора сварить.
Хозяйка руками всплеснула:
— Как так? Впервые слышу — из топора каша?
— А вот дай-ка, красавица, чугунок побольше да раз-
веди в печи огонь.
«Ну, экие чудеса! — думает хозяйка. — В кои-то веки
погляжу, как из топора кашу варят». Принесла здоровен-
ный чугунок. Солдат налил воды, поставил на огонь,
топор вымыл и положил кипятиться.
Хозяйка глядит, глаз не отводит.
8 1
Солдат достал из-за голенища ложку, помешивает
варево, пробует.
— Ну как? — спрашивает хозяйка. — Уварился?
Вкусно?
— Скоро каша будет готова, — отвечает солдат. —
Жалко, соли нет!
— Да посоли, служивый! Соль-то у меня найдётся.
Солдат посолил. Снова попробовал:
— Эх, всем хороша! Да вот бы горсточку крупы…
Принесла хозяйка из чулана мешочек с крупой:
— Заправь уж как надо.
Варит солдат, помешивает, пробует да хвалит:
— Ну, генеральская каша — одно слово! А кабы чу-
точку масла, была бы царской!
Сроду хозяйка не пробовала царской-то каши. Любо-
пытно ей! Принесла из погреба масло.
Солдат сдобрил кашу и говорит:
— Вот теперь — дело! Подавай хлеб, красавица, да
бери ложку.
Едят они кашу да похваливают.
— Не думала, не гадала, что из топора этакую царс-
кую кашу можно сварить, — дивится хозяйка.
Солдат ест за обе щеки, посмеивается.
— Ну, спасибо, хозяйка, — встал из-за стола. —
Солдаты, что малые ребяты, — и много поедят, и
малым сыты.
Потыкал топор ложкой, из чугунка вынул — и в ранец.
За солдатом, известно, — пиши пропало.
— Тебе-то он, красавица, ни к чему — весь выварил-
ся. А я, глядишь, поглодаю — в дороге-то и топор слов-
но сахарная косточка.
8 2
Подкрепился солдат, обогрелся, распростился с хо-
зяйкой и снова пошёл вёрсты мерить — на побывку,
до дому.
А хозяйка с той поры только так кашу и варила. И до
того наловчилась — уже щи из топора, компоты и, прав-
ду сказать, водку тоже из топора гонит. Накупила впрок
топоров на ярмарке, завела трактир «Каша из топора».
Гостей к ней много захаживает. Особенно на Вели-
кий пост.
Ну а сельцо то малое превратилось в уездный город
по имени Топорики.
Да всё благодаря безымянному солдату, который ког-
да-то на побывку спешил, ногами вёрсты мерил.
ШИНЕЛЬ И ПЕРИНА
Повстречался в трактире барин с солдатом. Стал сол-
дат хвалить-нахваливать свою шинель:
— Как дело ко сну — постелю шинель, укроюсь шине-
лью и под голову шинель! Такая вещь незаменимая!
Ну, у барина глаза разгорелись. Просит барин про-
дать шинель. Прилип, как банный лист, к солдату. Кое-
как за двадцать пять рублей сторговались.
Пришёл барин домой и говорит жене:
— Выкидывай, матушка, перину, подушки да одеялы!
Только погляди, чего укупил! И постелю, и укроюсь, и в
головах положу!
Жене-матушке с первого погляда не полюбилась ши-
нелка, не пришлась по сердцу.
— Олух ты! — говорит. — Дубина ты стоеросовая!
Спи теперь, как пёс, у дверей, а на кровать и не суйся!
8 3
Ну, постелил барин шинель на лавку. И так и эдак
пристраивается, извертелся. Костям жёстко, с боков дует
и под головой, как ни крути, — шиш.
Промучился барин ночь, а наутро пошёл с жалобой к
полковому командиру.
Позвали солдата.
— Что ж ты, брат, — говорит командир, — обманул
барина?
— Никак нет, ваше благородие, — отвечает солдат.
Взял шинель, расстелил шинель, голову положил на
рукав, накрылся полою.
— Куда как хорошо, — говорит, — на шинели спит-
ся! — и уже, слыхать, похрапывает.
Ну, полковой командир похвалил солдата, подарил
пятак на чарочку.
А барину такое обозрение дал:
— Служивому да работящему, тому и камень — пери-
на. А коли баклуши бить, не про вас будет сказано, так
и в гробу — бессонница.
Ушёл барин ни с чем — без шинелки, без денег.
А полковой командир склонил, куда пришлось, голову
да тут же и захрапел благородно — так, словно труба в
поход призывает.
КАК ЧЁРТ ОСОЛДАТЕЛ
Служил солдат на царской службе. Год служил, два
служил, пять лет служил и десять, а всё не выходит ему
срок. Царская служба — она долгая.
Солдат домой пишет — поминать велит.
8 4
Стоит на часах да так тоскует, так охота на родине
побывать — ну никакого терпежу!
— Хоть бы, — говорит, — какой чёрт меня туды снёс!
А чёрт, конечно, тут как тут. Только помяни!
— Это ты, — говорит, — звал меня? Чего надо?
— Да вот домой на побывку охота.
— Что ж, — говорит чёрт, — устроить можно. Это для
меня пустячное дело. А чем платить будешь?
— Бери последний пятак! У солдата, прости, за ду-
шой больше пятака не бывает…
— На кой мне твой пятак?! — плюнул чёрт. — А коли
душу отдашь, возьму!
— Если сгодится, так забирай, — говорит солдат. —
Тут другая загвоздка! С поста уходить заказано — при-
сягу давал…
— Ну, постою вместо тебя, — говорит чёрт. — Авось
не тресну!
И порешили они так: солдат в своей деревне год по-
живёт, а чёрт за него отслужит.
— Скидывай амуницию! — торопит чёрт. — А вместе
с ней и душеньку выкладывай.
А солдат не согласен.
— Э, так дело не пойдёт, — говорит, — вперёд пла-
тить не буду. Солдатская душа не балалайка. Как же я
без души домой приду? Да и кто тебя знает, чёрта, —
может, обманешь.
— Несговорчивый вы народ, солдаты, — поморщился
чёрт. — Ну да ладно, вернёшься — рассчитаемся.
На том и сошлись.
Солдат казённое обмундирование с себя скинул и
моргнуть не успел — дома очутился.
А чёрт вместо него на часах стоит.
8 5
Подходит к нему генерал. Видит, выправка у часового
что надо. Глазами, как полагается, начальство ест. А вот
с ремнями беда. Им бы крест-накрест через грудь, а они
через плечо болтаются.
— Эт-то что такое? Почему кавардак? — хмурится
генерал. — Надеть по уставу!
Чёрт и так и сяк — и мнётся, и ёжится, да никак не
приладит ремни…
Но генерал долго не ждёт.
— Болван! — кричит. — Раззява! Проучить его хо-
рошенько!
Генеральский приказ что отцовский наказ. Стали чёр-
та учить. Каждый день учат — порют розгами.
И вроде бы всем хорош солдат! Службу несёт справ-
но. Ну не к чему придраться, кабы не эти ремни. Учи
ты его, не учи, а болтаются, хоть плачь, через плечо.
Конечно, мудрено смекнуть, откуда у солдата такое
упрямство.
— Ну, дурья башка! — просит ротный. — Чего тебе
стоит, братец? Присобачь ты их по форме — крест-на-
крест!
Да где ж это видано, чтоб у чёрта крест на груди?!
Долго учили его — то розгами учили, то плетью, а то
и шомполом.
Вот уже условленный год подходит к концу. Ждёт чёрт
не дождётся, когда солдат вернётся. Стоит на посту,
зорко по сторонам глядит — не прозевать бы солдата.
И видит — ползёт-пробирается кто-то к оружейному
складу. Ночь такая тёмная, что другой бы и не заметил.
А чёрт мигом подскочил, как из-под земли вырос. Хвать
лазутчика за шиворот и в тюрьму сдал.
8 6
«Совсем я осолдател! — размышляет чёрт. — Не хва-
тало ещё мне, чёрту, злодеев ловить!»
Так-то, может, и мыслит, но маленько даже гордится.
На другой день зовут его к генералу. Награда ждёт,
Георгиевский крест за поимку злоумышленника. И хочет
генерал самолично на грудь его приколоть. Уж коли та-
кое геройство, то ремни не в счёт, о ремнях можно и
забыть на день.
А чёрт думает: «Всё, крышка! Влип! Сгорю под крес-
том, словно лучинка! Как бы убраться втихомолку, подо-
бру-поздорову?»
— Дозвольте, — говорит, — ваше высокоблагородие,
отлучиться, портянки сменить. Хочется в свежих при-
нять награду!
Генерал поморщился, но делать нечего, отпустил.
Завернул чёрт за угол да нос к носу с солдатом
столкнулся.
— Ах, братец! — возликовал чёрт. — Вот спасибо,
не подвёл — минута в минуту! Сейчас тебя крестом
угостят!
Скинул амуницию и бежать со всех ног без оглядки.
Про душу солдатскую и не вспомнил.
А солдат получил от генерала награду и как ни в чём
не бывало службу несёт.
И ремни на нём по форме — крест-накрест. И Геор-
гий на груди. А главное — душа на месте.
ТРИ ЦАРСКИЕ ЗАГАДКИ
Жили в одном монастыре ни много, ни мало, а ров-
ным счётом триста монахов, да ещё один игумен. Бога-
8 7
тый был монастырь, доходы со всех сторон. И живут
монахи припеваючи — пьют, едят сладко, спят долго, а
работы никакой. Так хоть тысячу лет живи — не тужи.
Прослышал про такое беззаботное приволье царь Пётр
да задумался:
«Как так? Весь народ, да и сам я, грешный, — все в
трудах да заботах. Ни днём, ни ночью покоя нет! А тут
триста монахов да ещё один игумен, как сыр в масле
катаются. Ни заботы у них, ни работы!»
И послал царь-батюшка гонца в тот монастырь
— Скажи, вестовой, тамошнему игумену такую штуку.
Во-первых, приказал-де царь сосчитать звёзды на небе!
Во-вторых — узнать, глубока ли земля. И, в-третьих,
пусть игумен сообразит, что у меня, у царя-батюшки, в
голове. Сроку на всё про всё — три дня! А на четвёртый
жду самого игумена с полными ответами. Коли не спра-
вится, отправлю монахов лес валить для строительства
флота.
Как получил игумен царский приказ, так очень запеча-
лился. Собрал всех монахов и рассказал им, как жизнь
вдруг повернулась плохой стороной. И монахи головы
повесили, закручинились. Думали, думали — так ни до
чего путного и не додумались.
Зашёл точнёхонько о ту пору отставной солдат в мо-
настырь. И видит — тоска да уныние, будто на Страс-
тной неделе.
— Чего, братие, горюете? — спрашивает.
Монахи ему отвечают:
— Ох, служивый, горесть подоспела! Велел царь три
загадки отгадать, и через три дня на четвёртый игумену
с ответами во дворец предстать.
— Какие такие загадки? — интересуется солдат.
8 8
— Надобно сосчитать все звёзды на небе, выяснить
до самого дна глубину земли да узнать, что у царя на
уме.
— Ну, кабы был на вашем месте, сполна бы ответил
царю-батюшке.
Монахи тут же побежали на рысях к игумену в келью.
Так, мол, и так, — пришлый служивый берётся всё раз-
гадать и перед царём ответ держать. Игумен спохватил-
ся, чуть ли не в ноги солдату кланяется:
— Бери, любезный, чего пожелаешь, да только посо-
би нашему горю — научи, как царю ответить!
— Ничего мне не надо от Божьих людей. Давай твою
рясу. Так и быть, пойду вместо тебя с докладом.
Обрадовался игумен, и монахи повеселели, как гора с
плеч, — прислал-таки Господь заступника. Надел сол-
дат поверх кафтана рясу игумена и явился во дворец.
— Что скажешь, слуга Божий? — спрашивает царь. —
Есть ли ответы на мои загадки?
— Так точно, ваше величество! — отдаёт солдат по
привычке честь, да каблуками щёлкает. — Насчитал я
на небе не много, не мало, а ровно семьсот сорок две
тысячи четыреста восемьдесят девять с половиной
звёзд, начиная от Луны и Солнца.
— Нету ли ошибки в расчётах? — усомнился царь
Пётр.
— Никак нет, ваше величество! Три раза считал —
всё сходится, до последней половинки. Можете сами
проверить!
— Ну, ладно, — говорит царь. — Это проехали! А как
дела с глубиной земли?
— Земная глубина крепко велика! — развёл солдат
руки во всю ширь. — Ох, и долго я её мерил, ваше ве-
8 9
личество! Родитель мой, светлая ему память, ушёл в
землю ровно тридцать лет назад, и до сей поры не
возвратился. Значит, не иначе, — крепко велика глубина
земная!
Откашлялся царь и говорит:
— Похоже на правду. А теперь отвечай, о чём я ду-
маю? Что у меня, у царя, на уме?
— Помилуйте, ваше величество, что в голову царствен-
ную подглядываю! — потупился солдат, — Однако на
уме у вас, вижу, такая дума: «Каков шельма-игумен
молодец!»
Растрогался царь Пётр, аж слезу смахнул:
— Молодчага, игумен! На всё, шельма, ответы нашёл!
— Никак нет, ваше величество! — опять щёлкнул сол-
дат каблуками. — Вот тут-то как раз ошибка в расчётах!
Приняли вы меня за игумена — настоятеля монастыр-
ского. А я — отставной солдат — только и могу по струн-
ке перед вами стоять.
Скинул он рясу и рассказал он всю правду, без утай-
ки. Повеселил царя-батюшку.
Щедро наградил Пётр Великий отставного солдата и
назначил государственным советником по безответным
вопросам.
Ну, а триста монахов и один игумен так и жили в
монастыре, почти как прежде. Если того не считать, что
каждое утро после молитвы на работу выходили — не-
мало они, с Божьей помощью, повалили леса для нужд
корабельных.
9 0
СОБАКИ НА ВОЙНЕ
На историческом Параде Победы 24 июня 1945 года
были представлены все фронты Великой Отечественной
войны, все рода войск. Но мало кто знает, что вслед за
сводными полками по Красной площади шли солдаты с
собаками. Это были военнослужащие Центральной орде-
на Красной Звезды школы военных собак и их воспитан-
ники, прошедшие с ними войну. Следом отдельно шёл
главный кинолог Международной федерации служебного
собаководства (или, как его называли всегда, — главный
кинолог страны) подполковник Александр Павлович Ма-
зовер и нёс на руках бойца 14-й штурмовой инженерно-
сапёрной бригады — собаку по кличке Джульбарс. Четве-
роногий боец участвовал в боях и разминировании мес-
тности на территории Румынии, Чехословакии, Венгрии и
Австрии и был представлен к боевой награде — медали
«За боевые заслуги». Он был единственной собакой, удо-
стоенной такой медали.
В день парада пёс ещё не оправился от полученного при
выполнения боевого задания ранения и не мог ходить сам.
Начальник школы военных собак доложил об этом командо-
вавшему парадом маршалу Константину Рокоссовскому, тот
поставил в известность главнокомандующего, который рас-
порядился на руках пронести собаку по Красной площади,
а подполковнику Мазоверу было разрешено не чеканить шаг
и не отдавать честь главнокомандующему.
Александр Павлович Мазовер (1905 — 1981) с детских
лет увлекался собаками, подбирал и приносил домой без-
домных и брошенных собак, поэтому пошёл учиться в
лениградский Институт физкультуры им. Лесгафта, кото-
рый блестяще закончил в 1929 году по специальности
9 1
«служебное собаководство». С тех пор и до конца жизни
он связал свою судьбу с собаками, став одним из осново-
положников российского собаководства.
В 1931 году А.П. Мазовер был начальником первой эк-
спедиции на Красноярский север, организованной Осоави-
ахимом* и Всесоюзным институтом животноводства для
изучения северного собаководства. В 1938 году его пригла-
сили на работу в Центральный Совет Осовиахима СССР,
он закончил курсы усовершенствования офицерского со-
става и вплоть до начала войны одновременно работал в
подмосковном питомнике служебных собак Осовиахима в
Новогирееве. С первых дней войны Мазовер работает в
Центральной школе военного собаководства начальником
отдела боевого применения собак. Там он впервые встре-
тил свою будущую жену — Дину Волканц. До войны она
жила в Харькове, там же начала заниматься дрессировкой
собак в любительском клубе Осоавиахима и вскоре стала
инструктором служебного собаководства.
С началом войны профессия инструктора-кинолога ста-
ла военной, и в 1941 году Дину, восемнадцатилетнюю сту-
дентку первого курса Харьковского театрального институ-
та, призвали в армию и направили в Центральную школу
служебного собаководства обучать солдат обращаться с
собаками, тоже «призванными» на военную службу.
Дина получила воинское звание младшего лейтенанта
и приступила к работе. Специализировалась она на под-
готовке собак минорозыскной службы. Именно в школе
она выбрала для работы Джульбарса, который впослед-
*Осоавиахим — Общество содействия обороне, авиаци-
онному и химическому строительству. Советская обществен-
но-политическая оборонная организация, существовавшая в
1927 — 1948 годы, предшественник ДОСААФа.
9 2
ствии заслужил участие в Параде Победы. Она показала
собаку начальнику отделения. Пёс был неказист и об-
шарпан, и она услышала ироническое: «Хуже собаки най-
ти не удалось? Разрешите узнать, по каким же призна-
кам вы её выбрали?» «По глазам», — серьёзно ответила
Дина. И, как оказалось, она не ошиблась.
Она обучила Джульбарса всем видам служб, доступ-
ным собакам. И Жулик, как нежно называла его Дина,
особенно отличился с поиске мин. «Средний» по чутью
пёс улавливает запах взрывчатки на расстоянии 20 — 30
метров на поверхности земли и до 70 — 90 сантиметров
под слоем грунта, в зависимости от величины заряда и
герметичности его упаковки. Джульбарс этот норматив
превышал в два раза, а иногда и более.
Умение собаки во многом зависит от умения дрессиров-
щика. А Дина была непревзойдённым мастером дресси-
ровки. Проверкой их мастерства стало разминированию
аэродрома в Воронеже в марте 1943 года. Лётное поле уже
разминировали, но через несколько дней здесь подорвался
бензозаправщик. Снова начались поисковые работы. Мины
были прошлогодней закладки, и обнаружить их в мёрзлой
земле никак не удавалось. Обстановка сложилась нервоз-
ная: аэродром был очень нужен, а сколько таких сюрпризов
прячется по всей его территории, не мог сказать никто. По
приказу командующего инженерными войсками в Воронеж
срочно отправили Дину с Джульбарсом как специалистов
высшего класса по минорозыскной службе. И они показали
своё искусство: за неделю Джульбарс обнаружил, а Дина
обезвредила все мины, и аэродром был полностью очищен.
Вылет в Воронеж оказался своеобразным экзаменом для
Дины Волканц и для Джульбарса, и в мае 1943 года они
оба выехали на Калининский фронт. Лейтенанта Волканц
9 3
назначили командиром взвода дрессировщиков-минёров
37-го отдельного батальона разминирования, которым ко-
мандовал капитан Александр Мазовер. В первый же день
она пошла смотреть собак, которые встретили новое лицо
дружным лаем. Дневальный поимённо рекомендовал каж-
дую собаку, а профессиональная память Дины цепко запо-
минала кличку, собаку, ее характеристику. Тем временем
солдатское «информбюро» распространило по батальону
следующие сведения о новом командире.
— Девушка. Молоденькая. Воюет с первых дней. Пса
привезла, своего. Зовут комвзвода Дина, так что, ребята,
готовьтесь!
Началась суматоха. А утром, когда Дина, как новый ко-
мандир, принимала взвод и знакомилась с личным соста-
вом и собаками, она была немало удивлена, когда старши-
на бойко назвал уже знакомую ей собаку не Диной, как
вчера именовал её дневальный, а Ильзой. И так ещё и
ещё раз. Собаки никак не реагировали на новые клички, в
лучшем случае, услышав своё новое имя, зевали. Глядя
на невинные лица солдат и старшины, Дина всё поняла и
приказала оставить Динам их прежние клички.
Одну из таких собак по имени Дина Мазоверы после
демобилизации привезли с собой в Москву. Она жила на
персональной пенсии в школе служебного собаководства,
дожила до появления в Москве телевидения и неоднократ-
но появлялась на экране с А.П. Мазовером в передачах о
собаках-героях войны.
К сожалению, на фронте действовали также отряды сол-
дат с собаками-истребителями танков. Обняв и расцело-
вав отдрессированную собаку, солдат надевал на неё смер-
тельный груз и отправлял в единственную атаку на танк.
Многие солдаты откровенно плакали. Собаководы давно
9 4
старались выдрессировать собаку-минера так, чтобы она
могла работать не как самоубийца, но эти попытки прова-
ливались. А у Дины получилось! Она сумела подготовить
первую в Красной армии собаку-диверсанта. Из наиболее
способных дрессировщиков и лучших собак она отобрала
свою особую группу.
Самым надёжным исполнителем задуманной дивер-
сии оказался Джульбарс. Поздней осенью 1943 года он
успешно выполнил не учебную, а боевую задачу: выско-
чил на рельсы перед приближающимся немецким воин-
ским эшелоном, сбросил тюк с зарядом, зубами выдер-
нул чеку капсюля-воспламенителя, скатился с насыпи и
умчался в лес. Джульбарс был уже рядом с минёрами,
когда прогремел взрыв, разметавший эшелон. За подго-
товку этой операции лейтенант Дина Волканц была на-
граждена орденом Красной Звезды.
Замки Праги, соборы Вены, дворцы над Дунаем — эти
замечательные памятники архитектуры были спасены от
разрушения благодаря феноменальному чутью Джульбар-
са. Документальным подтверждением тому служит справ-
ка, в которой сообщается, что с сентября 1944-го по август
1945 года служебная собака по кличке Джульбарс в соста-
ве 14-й штурмовой инженерно-сапёрной бригады прини-
мала участие в разминировании на территории Румынии,
Чехословакии, Венгрии и Австрии и обнаружила 7 468 мин
и более 150 снарядов. Отменное чутьё неутомимого пса
отмечали и сапёры, разминировавшие могилу Тараса
Шевченко в Каневе и Владимирский собор в Киеве.
Впрочем, собак-воспитанников у Дины было немало —
всего за время войны было сформировано и подготовлено
18 отдельных батальонов разминирования. Весь опыт
применения собак в годы войны показал, что они исключи-
9 5
тельно надёжны для поиска мин, причём в любой оболоч-
ке (металлической, деревянной, пластмассовой, картонной,
керамической и пр.), в то время как миноискатели, которы-
ми пользовались тогда сапёры, были способны обнаружи-
вать мины и другие заряды преимущественно в металли-
ческих корпусах. С помощью четвероногих помощников
были разминированы 303 крупных города, в том числе
Киев, Харьков, Львов, Одесса, обнаружены и обезврежены
миллионы мин. На зданиях, на табличках у дорог оставал-
ся их знак: торчащие вверх треугольники-ушки и надпись
«Мин нет», а под ними — фамилии сержантов и офице-
ров, чьи подразделения проводили разминирование. Бой-
цы, работающие с собаками-миноискателями, делали это
с особой гордостью, будучи твёрдо уверенными, что те
участки и объекты, которые были проверены собаками, га-
рантировали полную безопасность.
Успехи минорозыскных собак были так велики, что 20
февраля 1944 года Генштаб Британской армии обратил-
ся в Генштаб Советской армии с просьбой поделиться
информацией, как готовить таких собак.
В 1945 году окончилась война, но на полях остава-
лось ещё много табличек с надписью «Осторожно-
мины!» Отряды с Александром Мазовером и Диной
Волканц, продолжали, рискуя жизнями людей и собак,
расчищать минные поля. Они оба сохранили и привезли
домой свои минные палочки-щупы, с которыми прошли
всю войну. А Дина Волканц так и не стала актрисой.
Лишь запись в военном билете напоминала о несосто-
явшейся гражданской специальности.
9 6